– Ну ладно. Чего ты? – отреагировал музыкант.
Трансгендер налил себе горячего чая и укутался в плед. Он был очень красив – этот трансгендер. У него были длинные черные вьющиеся волосы, густые ресницы, широкие брови, чувственный рот. Очень красивое, атлетически сложенное тело и одинокая душа.
– Как-то холодом повеяло в нашей галерее, – заключил политик.
На стенах картинной галереи портреты старинных эпох висели между картинами современного искусства. Полная смесь из стилей, жанров, времен. Глаз наблюдателя уставал от хаотически развешанных полотен Гейнсборо, Караваджо, Джорджоне, Климта, Мухи, Верещагина, Шагала, Сораямы, Валледжо, которые собрал здесь, наверное, пьяный куратор выставки.
– А вот интересно, – прервал молчание музыкант. – Эти картины как-нибудь кто-нибудь сортировал или все – в одну кучу? Немножко непонятно – в какой мы эпохе находимся? Сплошной сюр!
– Ха! Хороший вопрос! – отреагировал политик.
– Навертел тут куратор знатно – одно отборное говно среди истинных, редкостных жемчужин. И, главное, непонятно: о чем эта выставка? О чувствах, мыслях, природе, человеке? Или вообще о красоте и безобразии? Непонятно. Надо думать, – заключил музыкант.
– Слушай, а по паспорту какой у тебя пол? – поинтересовался политик.
– А тебе не все равно, какой у меня изначальный пол?! – огрызнулся трансгендер.
– Послушайте, я нашел Толстого! Вместе с Достоевским! – радостно прокричал философ.
– Кто это такие? Все про все трубят – я не читал ни Толстого, ни Достоевского, Шагала вашего не знаю, – удивился музыкант.
– Нашел! Нашел! Мои жемчужины! Истинные мои друзья! Никогда не предадут! Никогда, – философ наглаживал обложки старых книг и чихал от вдыхаемой пыли. – Апчхи! Апчхи!
– Слушайте, нам надо как-то организовать свой ночлег в этом… сарае. Какое-то странное чувство тревоги у меня, – поделился сокровенным политик. – Какой-то апокалипсис!
Вы где-нибудь видели, чтобы люди ночевали в картинной галерее сто дней? А?
– Да. Действительно, не припомню такого, – ответил трансгендер. – Я когда-то работал в библиотеке библиотекарем. Все как у всех библиотекарей: книжки, регистрация, учет, переучет, архив. Выезды в подшефные библиотеки, работа в архивах, командировки в регионы, зарубежные командировки. На собраниях красивые мысли, облеченные в твердые переплеты. …И никакой живой жизни. Никакой… Пустота. И одни сплошные злобные бабы! У одних не было секса вообще – то есть забыли, как выглядит член. У других были мужья – но это были несчастные личности. Забитые, запуганные мужчины. Третьи были стопроцентные ведьмы. Такие садюги, которым нравилось давить людей, уничтожать, унижать! Вот этих злобных тварей я больше всего возненавидел за их стервозность и ум их, обращенный во зло! Возненавидел баб-уродов, баб-психов!