На счёт «Девятнадцать» её отпустило окончательно. Нина затихла, потом со стоном перевернулась на живот, с трудом встала на четвереньки и раскашлялась. Затем – сочно, со вкусом выругалась. И только после этого наконец-то подняла голову. Мутные глаза в звёздочках полопавшихся сосудов смотрели прямо на магоса.
– Садист и психопат! – прорычала женщина.
– Я предупреждал, что будет больно, – пожал плечами Ракун, подходя ближе и наклоняясь, чтоб помочь женщине встать. Но она оттолкнула его руку и довольно ловко отскочила в сторону.
– Больно? За горячую сковородку голой рукой схватиться – больно. Утюг на ногу уронить – больно. Зубы драть без анастезии – больно! А то, что сейчас было, – это я даже не знаю, какое слово. Это как живого человека наизнанку вывернуть.
Губы у неё дрожали.
Ракун, напротив, улыбнулся. Ругается – значит, жива и вменяема. Всё помнит и, по-видимому, осознаёт. Одной проблемой меньше.
Вторая проблема, впрочем, никуда не делась. Выплеснув гнев, Нина нерешительно переступила с ноги на ногу (каблуки воткнулись в землю по самую подошву), огляделась и удивлённо спросила:
– А где Алинка?
– Там, – махнул рукой магос.
В правильном направлении, кстати, махнул. Но расколдованной оно чем-то не понравилось, и она прозорливо уточнила:
– Там – это за кустами? Или в ближайшем городе? Или где? Мы вообще прибыли на место?
– Не совсем, – не стал скрывать Ракун.
– Поэтому ты выглядишь так, будто только что вылез из болота? Что случилось? Ничего не хочешь мне рассказать?
Теперь настала очередь магоса переминаться с ноги на ногу.
– Сядь, – наконец велел он.
Нина огляделась вокруг, не нашла ни стула, ни даже туристической пенки и демонстративно осталась стоять, уставившись на Ракуна, как милит на пойманного контрабандиста. По крайней мере, ощущения были очень похожими.
Но, в отличие от милитов, Нине Ракун врать не рискнул.
Рассказал всё.
Почти всё. Про засунутую в чемодан водоросль всё-таки промолчал.
* * *
– Так, ладно… Надо успокоиться, надо успокоиться… – бормотала Нина.
Возможно, успокоиться действительно было надо, но у неё никак не получалось. Вот бегать туда-сюда по берегу, нервно жамкая юбку, – да, вполне.
Ракун, наоборот, спокойно сидел на поваленном бревне, смотрел на реку и улыбался.
– Какого чёрта? – набросилась на него Нина. – У тебя племянница пропала! Что в этом смешного?