С того дня я как будто потеряла почву под ногами. Я не знала, что правильно, а что нет. По сути, переставая понимать границу между добром и злом, мы теряем часть своей личности. Потому что доброе начало заложено в каждого человека и каждый может видеть эту границу. Я же видела, как мое государство поступает со своими гражданами и при этом врет остальным, – но не понимала, какой выход был из этого чеченского тупика, в который зашла Россия в конце XX века. Это сейчас, став старше и повидав много стран, имевших разный опыт борьбы с терроризмом, я знаю, что спецслужбы для того и существуют, чтобы не допускать открытой войны, ковровых бомбежек. Поддерживают каких-то авторитетных лидеров на проблемной территории, налаживают с ними государственное взаимодействие, финансируют их и восстанавливают через них контроль. Именно так Россия и поступила с Чечней впоследствии, когда ее возглавил старший Кадыров. Но в конце 1990-х у руководителей страны, кажется, не было желания искать менее кровавые пути выхода из этого конфликта. Новому президенту нужна была победоносная война, чтобы утвердить на ней мощь новой власти, нового государства, сплотить народ вокруг нового лидера, – это давно известная в политике формула. И Кавказ с его нерешенными земельными, политическими, геополитическими проблемами подходил для этой цели лучше всего.
В течение следующих лет я слышала от чеченцев упреки в адрес Осетии, с территории которой взлетали боевые самолеты и вертолеты. Несколько столетий Владикавказ был для России оплотом на неспокойном и до конца не покоренном Кавказе. Но у Осетии никто не спрашивал, нужны ли ей военные аэродромы, воинские части, хочет ли она войны в соседней Чечне. Осетия как единственная республика на Кавказе, которая всегда была лояльной и законопослушной, принимала существующие правила как неизбежность. Это в воюющей Чечне не все понимали. «Это же ваш форпост», – говорили там.
Еще во время моей работы в газете «Северная Осетия», осенью 1999 года, я взяла интервью у генерала Шаманова, командующего западным направлением в военной операции на территории Чечни, и редакция попросила меня изменить слишком воинственный заголовок «Генерал Шаманов вошел в Волчьи ворота» на «Боевой генерал мечтает о мире». Мне сказали, что Осетия демонстрирует не воинственность, а, напротив, только мирные и дружеские настроения в отношении соседних республик и что такова позиция президента Северной Осетии Александра Дзасохова. Тогда я была возмущена цензурой, но впоследствии, слыша от чеченцев фразу про форпост, поняла, чего боялись власти Северной Осетии. Москва далеко, а ее военное присутствие сосредоточено в Северной Осетии. Те, кто пострадал в Чечне от этого военного присутствия, будут мстить. Осетия перед ними была беззащитна.