– Выход, пароход, паровой, пора домой, – говорит он. – В следующий раз, когда попадешь в Кухню, возьми его с собой. Он укажет путь к выходу.
– Как я могу взять лист бумаги с собой в сон? – замечаю я.
– Тогда, – отвечает обиженный штурман, – я тебе не завидую.
25. У тебя нет разрешения
– Нарисуй меня, – приказывает попугай, глядя на мой блокнот. – Нарисуй меня.
Я не смею отказаться.
– Прими какую-нибудь позу, – прошу я. Он садится на перила, гордо подняв голову и распушив перья. Я не тороплюсь. Закончив рисовать, я показываю ему плод своего труда – рисунок дымящейся кучки экскрементов.
Несколько секунд он изучает листок и заявляет:
– Больше похоже на моего брата. Конечно, после того как его проглотил крокодил.
Ему удается заставить меня улыбнуться. Так что я делаю второй набросок: попугай во всей красе, даже с повязкой на глазу.
Однако за нами наблюдал капитан, и, когда довольный попугай улетает прочь, он отбирает у меня карандаш и блокнот. Что ж, по крайней мере, моя рука все еще при мне. По слухам, у некоторых тут деревянные ноги просто потому, что однажды их застукали за игрой в футбол на палубе.
– У тебя нет разрешения на талант, – объясняет капитан. – Чтобы не обижать тех матросов, у которых его нет.
И хотя дар приходит, не спрашивая, разрешено ему или нет, я склоняю голову и вымаливаю:
– Пожалуйста, сэр… Можно мне иметь талант к рисованию?
– Я подумаю над этим. – Он разглядывает портрет попугая, морщится и выкидывает его за борт. Потом берет в руки рисунок с экскрементами: – Очень точное сходство. – С этими словами он бросает за борт и его.
Наутро бармен зовет меня в воронье гнездо, чтобы смешать мне собственный коктейль. Сегодня никто не прыгает, поэтому народу почти нет.
– Эта смесь твоя и только твоя. – Он долго смотрит мне в глаза, пока я не киваю. Тогда бармен снимает со шкафа какие-то бутылки и пузырьки – при этом его руки мелькают так быстро, что кажется, будто у него их больше двух, – и смешивает все в ржавом шейкере для мартини.
– Что тут намешано? – спрашиваю я.
Бармен смотрит на меня так, как будто я сморозил какую-то глупость. Или как будто глупостью было надеяться на ответ.
– Пряности, сладости и прочие гадости, – произносит он.
– А конкретнее?
– Говяжий хрящ и позвоночник черного таракана.
– Но у тараканов нет позвоночника, – замечаю я. – Они беспозвоночные!