– Полвека назад, когда Владивосток еще строился, тигры и медведи нападали на людей. Летом 1904 года от часового, охранявшего место расположения драгунского полка, к утру осталась только окровавленная фуражка. Полк прибыл на Русско-японскую войну. А нашел фуражку, идя по следу тигра, унтер-офицер Семен Буденный. Было это, правда, не здесь, а в Посьете.
Внезапно из-под куста орешника, слева от тропы, выпрыгивает кто-то серый и бежит по тропинке. Да это заяц!
– Папа, кто это? – с интересом спрашивает Маша.
– Это зайчик, дочка. Он тебя ждал, чтобы встретить.
– А почему он от нас убегает?
– У него зайчата маленькие, вот он к ним побежал, – с улыбкой говорит Айжан.
– А это что такое? – Маша толкает меня правой ножкой.
Оборачиваюсь и вижу мечту грибника. На стволе высокого дуба растет «грибная лапша» – большое плодовое тело кремово-белого цвета. Оно состоит из множества висящих тонких лапшинок-иголочек. Это очень вкусный и питательный гриб. По вкусу он напоминает крабов или креветок. Очень ценят его корейцы и китайцы. Они его используют для лечения заболеваний нервной системы. А у нас это будет великолепный ужин.
С Машей на плечах подхожу к растрескавшемуся дереву. Правой рукой придерживаю дочку, а левой достаю из сапога нож и срезаю мохнатую шапку гриба. Хорошо бы еще лимонник найти. Да ладно, это в следующий раз.
– Айжан, положи в рюкзак, пожалуйста, – протягиваю добычу жене.
Сквозь деревья проглядывает солнце. От утреннего тумана и следа не осталось, мы возвращаемся домой. Между деревьями замечаю следы кабана и разрытую землю, это кабанья лежанка.
– Смотри, Маша, это кабаньи следы. С ними в лесу лучше не встречаться.
– А почему? Он что, нас всех съест? – недоуменно спрашивает Маша.
Айжан за моей спиной заразительно смеется.
А ведь жена с дочерью меня почти не видят. Когда еще выпадет следующий выходной?
С тоской вспоминаю, как мы провели отпуск. Как перед отъездом из Москвы были в гостях у Семена Гудзенко. Его здоровье становилось все хуже и хуже. Но он держался, не показывая, как ему тяжело. Работал над изданием сборника своих стихов.
Провожая нас на вокзале, Семен грустно сказал:
– Прощай, Витя. И не поминай лихом, как говорится.
– Почему прощай? – уже все понимая, спросил я.
Айжан внимательно посмотрела на меня, ничего не сказав.
Гудзенко взглянул мне прямо в глаза и кротко улыбнулся. Тяжелое ранение, которое Семен получил в сорок втором, дало о себе знать. Врачи не обещали ничего хорошего. Ведь Семена даже комиссовать тогда хотели. Но он отказался, оставшись служить в бригаде до конца войны. Естественно, не в боевом подразделении, а в политотделе. Но на фронте он все равно бывал периодически. Как он сказал в одном из своих стихотворений: «Мы перед нашей Россией, как перед Господом Богом, чисты».