Зухра умная женщина, это было заметно ещё на базе. И характер у
неё стальной, не сломалась, несмотря на все невзгоды.
— Егор, почему ты не убил Аслана?
Оп-па-па!!! Интересно девки пляшут. А ведь она об этом знать не
должна... Официально главный бандит погиб при захвате.
— С чего ты так решила?
— Подслушала, — отводит в сторону взгляд. — Папа с дядей Сёмой
как-то разговаривали с вашим майором. Вот и промелькнуло, что он
жив. Почему?
Затягиваюсь, давая себе время подумать. Вот что ей сказать? Как
объяснить: почему ублюдок, почти год издевавшийся над ней, жив? Не
знаю.
Затянувшееся молчание Зухра поняла по-своему и, вскочив,
повернулась спиной:
— Смотри! — задрала верхнюю часть одежды вверх, обнажая спину.
Млять!!! Если бы видел раньше эту исполосованную шрамами спину,
порезал бы ублюдка на ремни и засыпал солью. Вот сука!
— Зухра... — голос всё же срывается, и я замолкаю.
— Что? — поправив одежду, оборачивается, и яростно сверкнув
глазами добавляет. — Извини, но нижнюю часть показывать не буду. Он
предпочитал бить ремнём. Кожу рассекал редко, но как видишь,
накопилось.
Села, стиснув кулаки, заговорила. Быстро-быстро, как будто
боясь, что прерву:
— Ты не думай, что я обвиняю тебя. Просто спрашиваю. Знать хочу.
Я маме не могла всего сказать. Ей и так тяжело. Бегает вокруг меня,
хлопочет. Вот скажи мне, — смотрит прямо в глаза, — почему все
уверенны, что мне нужна помощь? Почему все считают, что я должна
была сломаться? Папа с мамой, желающие отправить меня куда-нибудь —
лечить нервы? А ведь некоторым девчонкам досталось больше чем мне —
той же Кате. Или тем, кто забеременел от этих ублюдков. Грех
сказать первый раз рада, что не могу больше иметь детей. Всегда
расстраивалась, а теперь рада — что не понесла от этого ублюдка.
Катюшка вон всё ещё в больнице. И как я уеду? Да я хочу увидеть
сына, но и бросить девочек не могу. А тут ещё этот ублюдок живой.
Почему?
Эх, Егор Анатольевич, сделали тебя. Довыеживался? Как объяснить?
Как, как? Правду сказать. Учитывая характер молодой женщины, так
будет лучше.
— Веришь, нет, но собирался. Ты в курсе, каким элитным напитком
нас поила?
— Да, — губы трогает лёгкая улыбка. «Ага! Есть контакт!»
— Ну, так вот, решили мы разобраться с Асланом, — начинаю
сочинять на ходу, — суд учинили. Даже адвоката ему выделили. Так
что всё по честному — настоящий суд. Балагур, как адвокат, требовал
четвертовать его. Пришлось напомнить, что он должен защищать, а не
обвинять, — тяжело вздыхаю. — Потом пока его уговорили...
Косячников-то больше нету! Ну, вроде согласился, под давлением
коллектива, — демонстрирую кулак.