– Руки на парту, паршивцы! И влепила обоим по послушно вытянутым кистям рук.
Было больно и обидно, особенно Ване, который до этого никогда не отличался плохим поведением в школе и учился хорошо.
Когда они шли после уроков домой, Петька вовсю ругал Анну Сидоровну, пытаясь привлечь на свою сторону Ваньку, который, насупившись, пыхтел и до поры не высказывал своего мнения. Когда Петька озвучил свою мечту о заряде соли для учительницы, Ванька расплылся в улыбке, вспомнив Петьку и себя, отмокающих в реке. Но всё же сказал:
– Петыпа, ты чо, взбрендил? Это же учительница!
Петька не сдавался:
– Всё равно надо отмстить этой злюке!
На следующий день Петька предложил план мести, от которого у Ваньки расширились глаза. Дружок предлагал набить в стул учительницы патефонные иголки.
– Петьша, это же больно. Да и как ты набьёшь, девчонки же увидят и сразу сдадут.
– Ваньша, я всё продумал, завтра мы с тобой дежурные по классу, поэтому придём пораньше, я возьму дома молоток, а ты иголки.
– Какие иголки? Нету у меня ничего, – отнекивался Ваня.
– Не бреши, я видел у тебя старые иголки от патефона, – настаивал Петька.
Действительно, однажды Ваня увидел и попросил эти использованные иголки у секретаря комсомольской ячейки села Миши Селезнёва, который в клубе по выходным заводил для селян чудо того времени: патефон, заработанный комсомольцами в неурочное время на зернотоке местного колхоза.
Иголок было четыре, и они лежали в потёртой коробочке из-под спичек, как редкость, пока ещё не нашедшая применения в мальчишеских делах.
Деваться было некуда, но сомнения и постыдность Петькиного плана заставили вяло сопротивляться:
– А если услышат или увидят? Да и больно же! – с надеждой промямлил Ваня.
Но Петька, воодушевлённый планом мести, ничего не хотел слушать.
– Не дрейфь, Ваньша, придём пораньше. Ты будешь сторожить дверь, чтобы кто-нибудь вдруг не зашёл. Я буду вбивать иголки. Да и уборщица тётя Мотя немного глуховата. Кончики иголок оставлю не очень длинными. Будет больно, но не смертельно, – сказал Петька и злорадно гоготнул.
Козаченко был упрям в своем желании отомстить Анне Сидоровне и смог убедить своего сильно сомневающегося друга.
Утром, войдя в школу, они увидели тётю Мотю, обходящую свои владения с влажной тряпкой:
– Хлопцы, а вы шо ж так рано? – удивлённо спросила она.