– Как тебя зовут? – нерешительно обратилась я к девочке.
– Оливия, – произнесла она, на секунду подняв на меня взгляд, очевидно немного удивившись, что я с ней заговорила.
– Что ты рисуешь? – внимательно рассматривая картинку, спросила я. Дети уставились с удивлением на меня. Мне стало неловко. Я вновь посмотрела на картинку. Там были нарисованы две большие фигурки, а посередине одна маленькая. Руки, изображенные в виде палок, переплетались, как будто все фигурки держались за руки. В правом верхнем углу было нарисовано солнце, а на круглых лицах четко виднелись линии губ, растянутые в широких улыбках.
Оливия, не поднимая головы и продолжая увлеченно рисовать, прокомментировала:
– Это мама, это папа, а вот я, – воодушевленно тыкала она карандашом по фигуркам.
– Как красиво! – восхитилась я искренне.
«Какой счастливый ребенок», – подумала я, радуясь за нее про себя. Тут же мой взор упал на худощавого грустного мальчика, который сидел молча, опустив голову. Я посмотрела на Элисон. Она кивнула, указывая на мальчика, явно ожидая, что я и к нему подойду.
В комнату вошла ассистентка и что-то шепнула Элисон. Они вышли. Я еще больше осмелела, почувствовав облегчение благодаря отсутствию назойливого взгляда Элисон, и уверенно подошла к мальчику.
– А тебя как зовут?
Мальчик молчал.
Тут кто-то из детей выкрикнул:
– Его зовут Эндрю.
Я улыбнулась моему помощнику.
– Что такое, Эндрю? У тебя не получается? – поинтересовалась я, подмечая для себя, что, оказывается, не так уж и страшно с ними разговаривать. Эндрю, не проронив ни слова, покачал головой, в то время как меня распирала гордость от проявленной мною храбрости. Мне стало очень любопытно, что происходило с мальчиком. Набравшись еще больше смелости, я продолжила добиваться ответа:
– Так, а что же случилось? Почему ты такой грустный?
Я обратила внимание на его рисунок, лежащий на столе, небрежно исчерченный черным карандашом. В центре альбомного листа была нарисована фигура, по очертаниям похожая на человеческую.
– Кто это? – поинтересовалась я, пытаясь внимательнее разглядеть картинку. – Это… твой папа? – предположила я.
Эндрю снова отрицательно покачал головой.
– Мама? – продолжала я свои расспросы, полностью поглощенная любопытством.
И снова он покачал головой, все также опустив глаза.
– Ну кто же это тогда? – мягко проявила я настойчивость, не спуская с него глаз.