Тогда Уортон взглянул в окно, где виднелся дворик полицейского участка. Неужели не выдержал и ушел? Нет, стоит – прислонился к стволу дерева. Вот же терпение, любой взломщик со стажем позавидует.
По правде говоря, в их городке почти не бывало событий, требующих полицейского вмешательства. Поэтому Уортон сегодня дежурил в одиночестве – на всякий случай. Но никаких текущих дел не скопилось, а единственным посетителем оказался вздорный мальчишка. Так что Уортон выдерживал его во дворе из чистой вредности – пусть прочувствует глубину своего проступка.
Со вздохом Уортон поднялся с места и зычно крикнул в форточку:
– Милтон! Джонни Милтон! Проходи.
Перед тем как парень вошел в кабинет, констебль успел застегнуть мундир на все пуговицы – сегодня жарковато. Пусть видит власть во всей красе. А шлем надевать не стал: уж это перебор.
Не торопясь, со вкусом Уортон оглядел нескладного молодого человека. Тощ и лопоух. Темные волосы взъерошены. А вот физиономия симпатичная – такие должны нравиться барышням. Со временем возмужает. Милтон смотрел на констебля, не мигая и не отводя глаза.
Выждав необходимую паузу, Уортон веско произнес:
– То есть ты, Милтон, желаешь, чтобы я снова разрешил тебе летать на этом железном… чудовище?
– Мистер Уортон, мой мотоцикл совсем не заслуживает таких слов, – вежливо ответил паренек.
– Дорогой Джонни, как раз-таки наоборот, – тон превратился в назидательный. – Ты носишься взад и вперед по тихим улицам, распугиваешь добропорядочных жителей. Подвергаешь опасности себя, и не только себя. Вот недавно Джек Джейкобс чуть не угодил тебе под колеса…
– Так он напился как собака и передвигался зигзагами, – парировал Джонни.
– А миссис Томпсон и миссис Харрис? – не останавливался констебль. – Эти пожилые леди спать не могли, пока ты носился возле их дома…
– Нечего спать в обед, старушки могли выбрать для сна и другое время…
– А гусь мистера Ривера? Бедное животное, каково ему найти смерть под колесами…
– Ага! Словно перина взорвалась! – радостно вспомнил Джонни.
– Заканчивай носиться как на пожар, – не меняя суровой интонации, распорядился констебль. – И о родителях подумай, какое несчастье будет, сверни ты шею. Ты единственный, кто так торопится в нашем мирном городе, даже я не так… – Уортон задумался и не стал продолжать мысль, резонно рассудив, что ему порой все-таки следует иногда поспешать.