С губ Джесс срывается крик – пронзительный и долгий, похожий на свист. Иногда Джесс на мгновение умолкает, чтобы втянуть воздух. Ее захлестывает волной паники, нестерпимый ужас рвется наружу. Пронзительный свистящий звук становится громче, потеряв равновесие, Джесс падает со скамьи.
Она лежит на бетонной дорожке, спутанные волосы закрывают ее лицо. Ноги дергаются, свист переходит в крик, а крик – в вопль.
Рут вскакивает, не сводя глаз с беспорядочно дергающейся груды – руки, ноги, растрепанные волосы, слезы, сопли и дикий вой. Это ее дочь. Ее милая маленькая девочка, совершенно сломленная.
Рут не представляет, что можно сделать, а другая женщина, кажется Мартина, тоже начинает кричать – крик распространяется, как инфекция.
Рут опускается на корточки и тянется к Джесс, пытаясь обнять ее или хотя бы защитить ее голову от ударов и резких движений. Ее оттесняют медсестры. Обе в серой униформе, похожие на охранников, с тяжелыми ремнями и в ботинках на толстой подошве. Одна из них поднимает Джесс, будто пушинку, и обращается к ней решительным голосом, ничуть не огорчаясь и не пугаясь происходящего. Вероятно, медсестра не раз была свидетельницей подобных сцен, и они ее больше не трогают и не ужасают.
Поставив Джесс на ноги и буквально зажав между собой, женщины полуведут, полунесут ее в здание, чтобы осмотреть, обработать раны и связать, если потребуется.
– Ну хватит, Джесс, милая, все будет в порядке, – произносит одна из медсестер, когда они протаскивают вопящую Джесс в дверь. – Зря я надеялась, что с тобой не будет хлопот…
Рут стоит на месте, дрожа от страха и унижения, исполненная раскаяния и решимости. Она подбирает упавшую сумочку, оправляет юбку и говорит себе, что все будет хорошо. Все пройдет. Все наладится.
Майкл несколько ошарашен таким поворотом, и я его понимаю. Он прижимает бокал с джином к груди, как почтенная дама в черно-белом фильме, шокированная новостями о жене викария, сжимает нитку жемчужного ожерелья.
– Черт, – наконец произносит он. – А это… совсем плохо. То есть, конечно, тетя Рут всегда казалась черствой, но вполне порядочной женщиной, понимаешь? Она никого не осыпала поцелуями и не вытворяла ничего вопиющего, например не регистрировалась в популярных социальных сетях, но она была… Ну ладно, в глубине души она была из тех, о ком говорят «у них доброе сердце». А теперь оказывается, что она была… злая? По сравнению с ней, Круэлла де Виль – сама доброта?