А за окном плыли белые кучевые облака, бороздили бескрайнее голубое небо и отвлекали адептов от медитации. Третьей за день, поскольку и теологию с магистром Эстельдхеймом, и историю магии с магистром Теренсием отменили, а адептов отправили к Маленверу. Последний не сказать чтобы был рад этому обстоятельству, но стоически принял на себя удар, взяв весь поток и отправившись в парк медитировать. Повезло, конечно, не всем. Третья пара была общей лишь у светлых и темных, потому на лужайке, под холодным осенним ветром, остались сидеть лишь избранные – начавшие стучать зубами и бросать тоскливые взгляды на общежитие люди. Ани же спокойно улеглась на холодную траву, не жалея казенного плаща, и смотрела вверх – на небо, облака и слетавшие вниз листья.
Менталист расположился неподалеку. Как и большинство адептов – на коврике, который прихватил в аудитории. Впрочем, специалист уровня магистра Маленвера мог медитировать в любых условиях. Мог, но не любил.
Ани моргнула, и сонная муха, пожелавшая побродить по ее лицу, осыпалась прахом.
– Применение магии во время медитации недопустимо.
Магистр не оставил без внимания чье-то самоуправство. Чье-то, ибо почувствовать такое мелкое влияние на мироздание он не мог. К тому же до слуха девушки донесся чей-то взволнованный вздох.
– Ваша сила в состоянии и согреть вас, и уберечь от порывов ветра. Достаточно обратиться к ней внутри себя, – напомнил магистр. Ани хмыкнула: он говорил об этом не первый раз, но привыкшие влиять на окружающий мир – согревать воздух вокруг, высушивать влажную землю, вызывать огонь – первокурсники не могли пока принять его идей. Каждый нет-нет да и пытался облегчить для себя испытание, влияя на мир вокруг. Пытался – и был наказан.
Ани успела заметить, что к тем, кто пытался хитрить, природа становилась еще более враждебна. К ним слетались насекомые, на них падали холодные капли внезапного дождя, а ветер так и норовил содрать капюшон.
Доминика пока держалась, но побледневшая кожа заставляла Ани отслеживать состояние слуги. Пусть невзгоды окружающих и вызывали у нее одну лишь досаду, но Доминика была своей. Несмотря ни на что.
И Ани села, вперив задумчивый взгляд в магистра. Последний вздернул брови, интересуясь ее любопытством, и девушка кивнула на начавшую дрожать Доминику, неодобрительно при этом поджав губы.