Впрочем, это не делает его некрасивым. Ещё бы, белокурый, синеглазый. Такими художники изображают ангелочков. А голос… м-м-м… с хрипотцой.
Я бы непременно влюбилась в него, если бы вообще умела влюбляться.
– Кто очнулся? Диадема моя? – Я взялась за кофейник и протяжно зевнула.
– Какая диадема? Мать, ты совсем умом тронулась? Мужик в себя пришел, которого ты притащила на горбу. – Грегг закатил глаза, мол, ну ты и тупая, соседушка.
Внутри похолодело, оборвалось что-то со звоном. В горле запершило от нервов, и мне пришлось откашляться.
– Откуда ты знаешь?
– Да об этом весь город судачит, – фыркнул парень. – Говорят, лекари накачали его какими-то убойными травами, и он проснулся. Только вот…
Замолчал, хитро прищурился. Любит удерживать внимание. Меня накрыло волной раздражения.
– Хватит говорить намеками!
– Чего ты буянишь? – Грегг цокнул. – Мне сказали, якобы с ним что-то неладное. Не понял, что конкретно. Ну, сходишь и сама узнаешь.
– С чего я должна к нему идти? – насупилась.
В глазах соседа мелькнула озадаченность.
– В смысле? Ты не хочешь поговорить с ним?
Крепко задумалась. Наверное, хочу.
Посмотреть на него, спросить: «Что это было?»
Решено, схожу, если, конечно, его не готовят к передаче стражникам для допроса.
На входе в лечебницу было не протолкнуться. Кто-то где-то услышал, что мимо пронеслось моровое поветрие – и всё. Половина города пришла с «симптомами скорой смерти». Причем симптомы эти недотягивали даже до чесотки, но народу надо было приукрасить размеры бедствия.
Я протиснулась сквозь толпу и тронула за рукав первого попавшегося лекаря. Молоденького ещё, а потому горящего жаром. Не растерял пока что желания помогать людям.
– Очередь едина для всех, – рыкнул он, но затем присмотрелся ко мне и ахнул: – Это же вы! Та самая!
– Наверное, та самая… – смутилась, переминаясь с ноги на ногу.
– Вы принесли сюда мужчину? Из шахт? Да о вас все кругом рассказывают!
Угу. Местная знаменитость.
– Он очнулся? Можно его увидеть?
– Да! Именно! Идемте! – Лекарь поманил меня за собой, повел по бесконечным коридорам, отмахиваясь от приставучих горожан. – Пока мы знаем немногое. Ему около двадцати пяти лет, но точнее сказать сложно. Аура почти неуловимая.
Двадцать пять лет! Всего на пять лет старше меня, а выглядит как мужчина в возрасте.
Не может быть.