– На людях лучше говори «с вами», Изира, – чуть мягче, чем обычно, произнёс папа, поставив шкатулку на мраморную столешницу и поманив меня пальцем. – Подойди.
Я подошла. К тому моменту я его уже опасалась и вместе с тем, как и всякий ребёнок, хотела быть в его глазах самой-самой.
– Садись на стул и открой шкатулку.
Я присела на мягкое сиденье пред его столом и осторожно открыла подарок. До этого момента, папа никогда не подзывал меня, чтобы лично вручить что-то, всегда всё передавали либо мама, либо слуги.
На подушечке внутри шкатулки лежали две восхитительные золотые заколки, на вершинках которых сидели краснокрылые бабочки из драгоценных камней и с одного из двух крыльев на обеих заколках, подобно двум ягодкам рябины, свисали на золотых цепочках маленькие рубины. Заколки были волшебными, но самое волшебное в них было происхождение.
– Это же… те самые… – я подняла слезящиеся глаза на отца.
– Эти заколки были подарком первого лорда нашей фамилии его хрупкой супруге, – кивнул отец. Он поднялся из-за стола и, подхватив одну заколку из шкатулки, продолжил: – Они не только дорогое и достойное истинной леди украшение, они – оружие, содержащие частичку магии твоего предка. Достаточно выдернуть заколку из причёски и намеренно сильно сжать свисающие рубины. Тогда заколка мгновенно заострится, став смертоносной иглой.
В тот миг, когда отец закрепил заколки в моей сложной причёске, я забыла и об усталости, и о том, какой тяжёлой была голова, и даже о том, как жали роскошные туфельки. Папа вручил мне – не маме! – семейную реликвию, древнюю, драгоценную, прекрасную и опасную. Он подарил мне оружие! И я была счастлива, горда, я плакала. А потом, когда я вышла замуж за Дирлиха, он отобрал свой давний подарок.
И вот сейчас испачканное письмо сгорело, и на месте горелой бумаги появились те самые драгоценные заколки.
Я бездумно схватила их и сжала в ладони. Заколки заострились, кольнув меня до крови, однако не падающие на стол капли вынудили меня очнуться.
– Леди Изира? Вы в порядке? – осторожно спросил Денис, заставив меня поднять глаза от столешницы, где несколько кровавых пятнышек слились в одно.
– Что было в том письме? – тут же полюбопытствовала Арина, намекая, как я оплошала. Они бы и не обратили внимания на это письмо, если бы не моя болезненная реакция.