Конец июня в Бруклине похож на самое начало вечеринки: музыка, конечно, классная, но ты знаешь, что дальше она будет еще лучше, а потому сперва – легкий тустеп, до начала настоящих танцев. Восемь вечера, но снаружи все еще светло, и отсюда, с крыши, видно, кто и куда пошел по Бушвик- и Джефферсон-авеню.
А еще отсюда, как и из окна нашей спальни, не хочешь – а увидишь отдельный дом на той стороне улицы. Я всю свою жизнь рассматривала провал в крыше, заколоченные досками окна, медленно наползавший лес, который постепенно душил здание. Мы с сестрами когда-то поспорили, вырастет ли прямо на полу дерево, вытянется ли вверх, приподнимет ли дом над землей. Тогда у нас будет свой собственный дом на дереве – дом в небесах.
Не случилось. Дом опять обитаем. Провал в крыше зачинили, лес вырубили, на его месте теперь неестественно зеленый газончик; вставили новые окна, такие высокие и широкие, что сквозь них видно первый и второй этажи: блеск паркетных полов, белые стены, книжные шкафы от пола до потолка, картины – на вид такие, будто их нарисовали в детском саду, мебель – будто из медицинского кабинета.
Много недель в доме так и сновали люди: красили, двигали мебель, наводили чистоту – мы даже решили, что там будет музей или, как предположила Дженайя, когда я послала ей эсэмэску, гостиница.
– Они, представь себе, заплатили другим, чтобы им сделали ремонт, – сказала я, подходя ближе к краю крыши. – Это ж сколько у них денег – платить за то, что вообще-то можешь сделать сам.
Дженайя мягко потянула меня от края.
– Меня другое удивляет: почему они решили сюда переехать. В смысле можно было бы в какой престижный район. Знаешь, какие дома на холмах я вижу по дороге в университет, Зи?
– Что, правда? А ты познакомилась с кем-то из тех, кто живет в таких домах? Они… чего, чернокожие? – спрашиваю я язвительно.
– А то, Зи, ты не знаешь, что на свете существуют чернокожие при деньгах.
– Понятно, существуют. Но зачем им к нам-то переезжать? Я даже подумала, нас теперь вообще отсюда попрут.
Дженайя стоит со мной рядом. Плечи наши соприкасаются, я обнимаю ее, притягиваю поближе. Она обхватывает меня рукой за талию, опускает мне голову на плечо.
– Давай-ка у них и спросим, – произносит она почти шепотом.
– У кого спросим?
– У Эйнсли и Дария. Они с виду ничего, Зи.