Прикрываю глаза. Значит беременна. Значит все же я беременна! Что мне теперь делать?!
– Беременность три-четыре недели. Прикреплена по передней брюшной стенке матки.
– Это с…страшно? – только и могу выговорить я.
– Нет, – смотрит узистка на меня как на дурочку – живот пораньше вылезет, вот и все страхи.
Прикрываю глаза, стараясь расслабиться и дать исследовать себя датчиком.
Значит, живот побыстрее вылезет… чтобы все вокруг видели, что я… согрешила! Без мужа нагуляла ребенка. В командировке развлекалась с важным клиентом босса. И хотя в таком большом городе как Москва пузом никого не удивишь, но все равно все соседи, все подружки тетечки Светы шушукаться будут…
А на работе… боже, у меня самый ужасный босс на свете! Михаил Захарович Воронов терпеть меня не может! При мне его руки всегда сжаты в кулаки, будто он меня прибить хочет. Ругается, обзывается, матерится… но платит хорошо, вот и терплю. Вот и проглатываю ужасное к себе отношение, боясь потерять столь высокую должность.
Как гендир отнесется к моей беременности? Сразу с работы выкинет! Как животик начнет вырастать из блузок, так сразу и выкинет! А коллеги чего скажут? Женщины опять-таки по курилкам шушукаться начнут. Без сплетен ни один коллектив не может существовать.
А Эмир Юнусов… отец никогда не узнает о своем сыне или дочери… Юнусов в Сочи. Миллиардер проживает и ведет свой бизнес именно там. Он редко бывает в Москве, а я больше никогда не попаду в Сочи…
Да даже если теоретически предположить, что я сейчас возьму билет и полечу на южный курорт, то… где гарантия что я его вообще встречу? Меня просто не допустят к миллиардеру. Его же охрана, служба безопасности не допустит. Его номера я не знаю, как и почты и остального… Как я сообщу ему?!
А еще не факт, что если мне удастся прорваться к нему каким-то чудом, что он вообще станет меня слушать? Вышвырнет вон, как подстилку ненужную. А еще может ребеночка отобрать.
Эмир Юнусов – мужчина восточных кровей. Говорят, что их дети в большинстве остаются с отцами… отберет мою кровиночку, а я этого не переживу…
Резеда тем временем заканчивает осмотр.
– На салфетку, подотрись! – бросает мне перфорированный рулон бумаги.
Сама же возвращается за письменный стол, открывает какой-то рукописный журнал.
– Ну что, Татьяна Лебедева, на какую дату тебя записывать?