В кабинет идти совсем не хотелось. Обычно это был улей матерых шершней, где на 5 рабочих компьютеров и два телефона приходилось 13 человек. Сейчас же здесь было отвратительно тихо. Ежедневная атмосфера ужасающего положения, которое необходимо срочно "порешать", давно стала привычной, а тишина воспринималась совсем неадекватно. Чем тише, тем вскоре громче будет.
– Привет, душа электронная! Где ты ходишь? Он мне уже мозг весь проел! – товарищ Ухов передал трубку. Новая должность заместителя руководителя службы раздувала мозг еще пять минут назад рядовому инженеру.
– На связи, – Люр знал кто звонит.
Привычно пьяный утренний голос руководителя службы: "Это кто? А, ты. Так, ты… Ты. Пиши две объяснительных, я по приезду сразу подпишу".
– На какую тему писать?
– Ты сам знаешь.
– Нет, не знаю. Что–то случилось после моего отъезда? Вроде бы списывались с коллегой – все работает.
– Дай трубку заму.
Разговаривать напрямую почему–то он не хотел. Пока бедный новый зам пытался собрать в связную речь пьяные реплики руководителя, Люр успел сдать отчет о командировке, закрыть пару рабочих вопросов, покурить с кружкой чая и уставиться в текстовый документ под кодовым названием "Заявление на увольнение". После того, как три года он был "самым любимым Фиксиком" службы, в этой командировке отношение внезапно радикально изменилось и Люр решил, что терпеть это не стоит. Именно поэтому он прилетел один.
За что было выдумано аж две объяснительных было непонятно, поэтому они с Уховым решили, что пусть это тело приезжает и формулирует самостоятельно. Забот и самодуров достаточно и здесь.
Сменилась вахта, вернулись работники, начальство придумало себе повод еще пару недель не показываться в управлении. Отчитавшиеся за командировку мужики намекнули в курилке, что, мол, готовься, тебя будут "уходить". Быстренько сопоставив события последних месяцев, пообщавшись с отделом кадров, но точно еще не зная, Люр дописал заявление. Весь вопрос был в дате.
Это не было простым отказом от того, где плохо за адекватные деньги. Он
осознавал, что в таких коллективах невозможно оставаться человеком. Это была большая жирная точка в истории, которую он раскручивал самостоятельно, старался и доказывал, тратил силы и нервы. Тогда у него был стимул, семья. Сейчас ничего нет, а инерция привычки давно сошла на нет и теперь работала в минус.