Удивительно, что красный цвет не въелся в мамино лицо навечно.
Перед продавщицей, кондукторшей, консьержкой, билетершей в парке аттракционов… Маме приходилось краснеть за Таю везде.
Во всяком случае, так она говорит.
С крыльца послышался деликатный стук по дереву.
– Войдите! – прокричала мама из кухни. – Это к тебе, наверное, председатель. Где шоколадка? Вчера вроде была. «Альпен гольд» – бормотала она вполголоса. – К чаю нечего поставить. Барабашка, что ли, у нас завелся?
Председатель вошел, откинув рукой тюлевую завесу от мух, заменявшую летом дверь.
– Здрасьте, дядь Ген.
Тая просочилась мимо председателя вдоль стены и вынырнула из влажной тьмы коридора, пахнущей домашними консервами, в желтое горячее утро.
* * *
Соседи, как и предрекла мама, завтракали.
Просторное крыльцо под навесом служило летней столовой. Свежие огурцы в салат снимали прямо со «стены» – между бревнами была натянула веревочная сетка – ползучие растения поднимались по ней до самой крыши.
– Садись, я уже скоро! – Люся приглашающе кивнула на свободное садовое кресло.
– Хочешь чего-нибудь? Может, чаю? – предложила Люсина сестра. Ее круглый беременный живот улыбался ситцевыми ромашками.
Домашние оладушки с яблоками. Густая холодная сметана.
Тая опасливо косилась на блюдо в центре стола, где высилась горка круглых, румяных, как детские щечки, оладушек. Цепкий глаз диетчицы приметил на столе и вазочку с шоколадными конфетами, и свежую халу, и мраморную ветчину, и кубики мягкой брынзы.
«Только одну. Всего ОДНУ оладушку. Ты ничего не ела. И потому это совсем не страшно, ОДНА оладушка на завтрак».
«Они пожарены в масле. Они очень калорийные и жирные».
«Но ОДНА – ничего страшного».
«Нет! Нельзя! Даже одну нельзя! ОНО всегда так начинается. ОНО подкупает безопасностью ОДНОЙ оладушки. Съесть оладушку – это пройти по краю пропасти. Ты не сумеешь. Ты опять СОРВЕШЬСЯ…»
– Задумалась, будто замуж зовут. Садись. Я тебе чай наливаю. – Люсина мама решительно выставила на стол еще один прибор.
В каком-то смысле ты ни при чем. Они ведь НАСТАИВАЮТ.
Тая села. Струя кипятка упала в красноватую от крепости заварку. В прозрачной чашке взвился вихрь чаинок.
На блюдце перед Таей возникли две оладушки – широко распахнутые глаза чудовища. Чудовище смотрело на нее испытующим взглядом.
Ты все еще можешь спастись!..