– Я вспоминаю молодого дворянина, что пыжась от собственной важности, приказывал посадить его первого в лодку. Помню, как Альберт вынул кортик и резким ударом воткнул ему в глазницу. Толпа отхлынула от окровавленной стали, и в эту прореху залетели мы вдвоём. Старший матрос кивнул мне, и начали грузиться. Следом налетел густой туман, а в нем я услышал твой голос. – "Пеппи. Пеппииии… Спасите мою собачку." На острове, разбивая кулаки об скалу, мечтал, чтобы в тот момент ты крикнула. "Джонатан. Где мой муж, спасите моего мужа… "
– Я… – начала было оправдываться женщина, как хозяин поместья скривился и махнул рукой.
– Как могли разойтись после кораблекрушения десять шлюпок и одна прогулочная лодка, никто так и не смог понять. Нас было двенадцать. Три моряка, старший матрос Альберт, молодой юнга со смазливым лицом. Капеллан с монашкой. Полотерка Роза с дочерью. Да я с твоей милой Алексией. В лодке спал в дымину пьяный капитан. Но благо, что от шума он проснулся, глянул на уходящий под воду корабль и сиганул в молочный туман, стараясь в последний миг выпрямить ситуацию.
Джонатан пригубил воды и отправил в рот свежую сдобу. За все время повествования, его супруга не сдвинулось с места, крепко сжимая край стола.
–
Две адских ночи и один самый жаркий день в моей жизни мы пробыли в лодке. Бобби, смазливой юнга, лет шестнадцати, соорудил из шнурков от ботинок, ремешков и резинок женского белья снасть. Крючком была согнутая фамильная брошь Алексии. Через два часа мы рвали сырую рыбу зубами, давясь от попавших в горло костей. Требуху оставили, как наживку. Чуть позже, от запаха рыбы хотелось блевать. Милый Бобби увидел птицу, сраную чайку и переполошил всех. Если есть птица, есть земля. На земле жизнь. Даже не найдя воду, мы могли насытиться яйцами пернатых тварей. Гребцы выдавливали из себя все силы, чтобы только не потерять белую точку из виду. Наконец белая птица кинулась камнем в воду и схватила рыбу. Затем полетела строго на юг от того места. Два разболтанных весла, что использовали для увеселительных прогулок скрипели, грозя сломаться в тот же миг. А потом у Алексии началась ломка от её зависимости. Её скрутило на дне лодки, она то истерически смеялась, то рыдала. Альберт влепил ей пощёчину так, что думал она вылетит за борт. На удивление это помогло. Теперь я знаю средство от женских истерик… Чёрное пятно, куда нас привела птица разочаровало. Каменный перст, что одиноко торчал из моря, покрытый пометом тысячи поколений пернатых и сотней гнезд. Мы рванули на берег, скользя на птичьем дерме. А потом мы ужинали, разбивая яйца на глазах обезумевших родителей, поглощал саму суть чайки жадными глотками. Священник тащил монашку Марию. А проклятые белые бестии кружились над скалой, пикируя на спины. Дочке Розе, Джанет, расцарапали спину и пробили голову острым клювом, что обернулась весьма печальным событиями. Алексия не смогла выбраться из лодки из-за слабости, а решила проблему просто. Задрав спальную рубашку до живота крикнула. – Кто принесет мне четыре яйца может засунуть в меня свои два.