– Как вас зовут? – спросил он, не глядя на меня.
– Нелли Браун, – ответила я охотно.
– Где ваш дом? – спросил он, записывая мои ответы в толстую книгу.
– На Кубе.
– О! – воскликнул он с внезапным пониманием, затем, обращаясь к санитарке: – Вы читали о ней в газетах?
– Да, – отвечала она, – я видела длинное сообщение об этой девушке в воскресном номере The Sun.
Потом доктор сказал:
– Держите ее здесь, я схожу в контору и перечитаю статью.
Доктор вышел, я была освобождена от шляпы и шали. Вернувшись, он сказал, что не смог разыскать газету, но пересказал сиделке мою историю так, как он читал ее прежде.
– Какого цвета у нее глаза?
Мисс Груп взглянула и сказала:
– Серые, – хотя все всегда говорили мне, что глаза у меня светло-карие.
– Сколько вам лет? – спросил он; и когда я ответила: «В мае исполнилось девятнадцать», – он обернулся к сиделке и сказал:
– Когда у вас следующий отпуск?
Под этим, как я выяснила, подразумевался отгул, или выходной день.
– В следующую субботу, – сказала она со смехом.
– Вы поедете в город? – они оба засмеялись, когда она ответила утвердительно, и он сказал: – Измерьте ее.
Меня поставили к измерительной линейке, крепко прижав ее к моей голове.
– Сколько там? – спросил врач.
– Вы же знаете, что я не могу понять, – сказала она.
– Нет, можете! Давайте. Какой у нее рост?
– Не знаю: тут какие-то цифры, но я не разберу.
– Конечно, разберете. Посмотрите и скажите мне.
– Не могу, посмотрите сами, – и они опять засмеялись, когда доктор встал из-за стола и подошел, чтобы взглянуть.
– Пять футов пять дюймов[6], разве вы не видите? – спросил он, беря ее за руку и трогая цифры.
По ее голосу было понятно, что она все еще не разобралась, но меня это не касалось, а доктору, по всей видимости, доставляло удовольствие ей помогать. Затем меня поставили на весы, и она довольно долго возилась с ними, пока не добилась равновесия.
– Сколько? – спросил доктор, снова занявший свое место за столом.
– Не знаю. Вам придется взглянуть самому, – ответила она, обратившись к нему по его христианскому имени, которое я забыла. Он повернулся и, также назвав ее по имени, данному при крещении, сказал:
– Вы становитесь слишком дерзкой! – и они оба рассмеялись.
Затем я сообщила санитарке свой вес – 112 фунтов[7] – а она передала его доктору.
– В котором часу вы будете ужинать? – спросил он, и она ответила. Он уделял санитарке больше внимания, чем мне, и задавал ей по шесть вопросов на каждый обращенный ко мне. Затем он вписал мой приговор в лежавшую перед ним книгу. Я сказала: