– Ты то мне и нужен…
И откусывает зубами монстру нос, а затем с трудом отгрызает ухо с живой и начинающей вопить, головы Кощия Бессмертного. Тщательно прожёвывает и проглатывает окровавленные части монстра, капая кровью на каменный пол. В глазах Кощея Бессмертного появляется ужас. Отрубленная его голова пытается укусить воина, щёлкая разодранной челюстью, но воин каннибал, сбрасывая металлическую перчатку с левой руки, пальцами выковыривает из головы монстра глаза и, чмокая, поедает их. Поглотив плоть с головы, воин поднимает дергающиеся конечности с пола и, вынимая с пояса нож, начинает срезать с них мясо и есть его. Воин поедает монстра…
Через некоторое время бессмертный монстр съеден.
Воин каннибал поднимает табурет с пола, ставит его около камина, садится и смотрит в огонь, языки пламени которого, отражаясь, пляшут по его лицу. Освещаемое пламенем лицо с чёрной бородой и рыжими усами начинает искривляться и меняться. Глаза, бывшие один голубым, а второй зелёным, полностью темнеют вместе с белками, становясь чёрными как чёрное стекло, по лицу ползут чёрные вены, кожа становится бледной и угловатой как стекло, играя мертвецкими бликами, а волосы русые ранее чернеют как уголь и растут в иглы и шипастые прутья, разрастаясь по всему телу. В шипастые иглы перерастают и борода с усами, при этом шипы из усов остаются рыжими. Лицо искажает боль и с истошным криком во рту воина растянувшегося как у ящера растут зубы как в пасти щуки. Через некоторое время на табурете сидит уже не воин, а вновь зарожденный шипастый монстр.
Сидит на табурете у камина и смотрит в огонь, рассуждая сам с собою, произносит, клацая зубами:
– Теперь то мы поговорим на равных…
Становится темно.
Мрак.
Сказка вторая. Сцена первая.
«Страшная сказка».
Позднее утро. Зимний мрачный лес голыми чёрными ветвями смотрит в белое холодное небо. Посередь леса пролегла извилистая исполосованная полозьями саней заснеженная дорога. По которой неспешно едут крестьянские сани, набитые соломой, в упряжке из одной худой лошади. Санями управляет старенький, худенький, но жилистый и подвижный крестьянский старичок. За спиной которого закутанный в три дубленые шубы сидел молодой барчук.
Проезжая голые скелеты деревьев, молодой барчук, обращаясь к старичку, спрашивает:
– Дед Афон, а нас в этом лесу волки не съедят? А то лошадь у нас совсем худая и медленная?