– Меняются, мой хороший, еще как меняются. Становятся хуже, как твой отец, под воздействием внешних обстоятельств, становятся их жертвами, а бывает становятся лучше: умнее, добрее, справедливее, честнее; но только если сами захотят, заставить невозможно. Говорят, что люди не меняются те, кто хотел кого-то изменить, а не получилось. Или те, кто очень хочет, чтобы кто-то изменился, но тот-то человек не хочет меняться, ему и так хорошо. С одной стороны те, кто сломался и изменился в худшую сторону, с другой стороны те, кто изменился по собственной воле и стал гораздо лучше, а вот по серединке те, кто не меняются, но не потому, что не могут, потому что не хотят.
– Ой, мам, да ну их всех к черту – этих людей. Злые они все и жестокие.
– Я злая и жестокая? – мама улыбнулась мне и стала гладить по голове. – А дядька Захар? А Миленка?
– Вы нет, – замотал отрицательно головой я.
– Так-то, все люди разные, и плохие есть, и хорошие. Не греби всех под одну гребенку. И то, если гребнем провести, он разделит на пряди, а уж насколько крупные – зависит от частоты зубчиков. Видишь, какими наши предки мудрыми были. Нам бы их не посрамить.
– Где ж ее мудрость-то взять?
– Мудрость – она в женщине сокрыта, там и ищи, только не все ее принимают в себе, многие о ней совсем позабыли. Тебе бы найти, чтоб с открытой была. Женщина – мудрость. Мужчина – сила. Потому они друг без друга не могут.
– Да уж, у батьки вона какая сила… На кой ляд она была б такая нужна.
– Так я ж и говорю, сила без мудрости – плохо, не туда направлена; но и мудрость без силы пропадет.
– Ой, мам, ты так сложно говоришь, я ниче не разумею, у меня башка аж болеть начала.
Мама тихо рассмеялась и сказала:
– Пойду, сейчас приедут, а ты постарайся уснуть, хорошо?
Я кивнул, она чмокнула меня в щеку и вышла из комнаты. С трудом перевернулся на спину и обомлел. Надо мной нависала страшная мужская рожа! Ну то что она не очень страшная я понял потом, а сначала показалась до жути страшной, огромной и непонятно откуда тут взявшейся. Я хотел заорать со страху, но он закрыл мне рот.
– Не ори, – сказал он тем самым зычным голосом, который я сегодня уже неоднократно слышал, – че орешь? Переполошишь весь дом и поедешь в больничку, отец твой в терапию, башку опять лечить, а ты в психушку, в принципе за тем же самым, но в твоем случае без необходимости.