Санин злорадно ухмыльнулся. История была стара, как мир, и будет повторяться еще сотни и тысячи раз: кукловод умело кинул толпе наживку, которую та с радостью заглотнула. «Дети! Вы хозяева лагеря!» – говорил кукловод им всем: и неудачникам «гэкачепистам» вместе с его дражайшим патроном Крючковым, который теперь полетит вверх тормашками вместе с Феликсом Эдмундовичем, и радостному, наивному спасенному Горбачеву, считавшему, что он вернулся, чтобы править, и возомнившим, что пришел их черед, Сахаровым и Солженицыным…
Санин мотнул головой. Отчего-то весь вечер сегодня лезут в голову фразы из всенародно любимых фильмов. Снова посмотрел вперед. «Хозяева лагеря» уже сдвинули Феликса со своего места и кран потихоньку поднимал его вверх. В прошлом году первый «демократический» председатель Моссовета Гавриил Попов отобрал его имя у площади и у станции метро. И вот теперь пришел черед его памятника. Санин машинально нащупал рукой папку, которую сжимал подмышкой. В груди пробежал легкий холодок. Глаза сами собой метнулись вправо, туда, где за пустеющим сейчас постаментом Дзержинского возвышалась коренастая громада кремового цвета. И тут же холодок прошел. От «коренастой громады» веяло спокойствием и надежностью. Ну-ка, попробуй, свали такую! Нет, брат. Не выйдет. Никакая буря, никакой ураган не справятся с ней. Кукловод этого не допустит. А с вами он просто поиграет, добьется своих целей и сложит вас обратно в коробку с реквизитом…
«Ну, а пока представление продолжается, можно и нужно поймать в этой мутной воде максимальное количество золотых рыбок!» заключил Санин, поворачиваясь к площади спиной и шагая вглубь сквера, в сторону Политехнического музея, смотревшего на него торцом. Все-таки, находиться в гуще непредсказуемой толпы было опасно. В такие моменты даже самые надежные и продуманные планы может сорвать глупый, непрогнозируемый случай. Так что, лучше не рисковать. Дойдя до проезжей части он еще раз обернулся. Теперь и толпа, и площадь были чуть дальше, и вокруг было безлюдно – ни прохожих, ни «манифестантов» – и только над площадью плыл в освещенном прожекторами небе Дзержинский – творение скульптора Вучетича, простоявшее на своем пьедестале тридцать лет и три года!
«Майор!» Санин мгновенно обернулся. Прямо за его спиной припарковался как-то незаметно и бесшумно («не иначе как наш человек за рулем – сразу видно профессионала!») черный «Мерседес» с наглухо затонированными стеклами, заднее из которых было приоткрыто. Санин пригнулся и заглянул внутрь.