Во времена Свифта, да и долго еще после него, казалось, утверждал еще в 60-х годах прошлого века советский публицист Юлий Кагарлицкий в своей статье «Был ли Свифт научным фантастом?», что Свифт за редкими исключениями осмеял теории, предположения и проекты механизмов, никакого отношения к истинной науке не имеющие. Для нас сейчас ясно другое – Свифт подозрительно часто обращал внимание на то, что впоследствии подтверждалось наукой.
Обитатели летающего острова среди прочего «открыли две маленькие звезды, или спутника, обращающихся около Марса, из которых ближайший к Марсу удален от центра этой планеты на расстояние, равное трем ее диаметрам, а более отдаленный находится от нее на расстоянии пяти таких же диаметров. Первый совершает свое обращение в течение десяти часов, а второй в течение двадцати с половиной часов, так что квадраты времен их обращения почти пропорциональны кубам их расстояний от центра Марса, каковое обстоятельство с очевидностью показывает, что означенные спутники управляются тем же законом тяготения, которому подчинены другие небесные тела».
В течение ста пятидесяти одного года всем было ясно, что это – очередная насмешка Свифта над глупым увлечением астрономией у лапутян. Но с 1877 года все это стало совсем не так ясно, как прежде. Дело в том, что в этом году американский астроном А. Холл открыл два спутника Марса – Фобос и Деймос, время оборота которых должно было совпасть с предсказанным Свифтом, если бы подсчеты были произведены на уровне знаний его времени. Сначала была просто догадка, граничащая с вымыслом. Она жила долго и наконец попала в руки писателей. Первым воспользовался ею Д. Свифт. Еще в первые годы 18 столетия он рассказал о посещении мифической планеты Лапуты, академики которой якобы обнаружили у Марса две луны. Более того, писатель указал, что радиус орбиты ближайшего к Марсу спутника равен трем поперечникам планеты, а другого – пяти. Три поперечника – это около 20 километров. Как установлено современными исследованиями, именно на таком расстоянии и находится спутник, правда, не ближний, а внешний.
Осмеяние у Свифта особое. Он не ложный доносчик, измышляющий клевету, дабы опорочить неугодных. Напротив, Свифт с прилежанием добросовестного прокурора выискивает действительные слабости и прегрешения обвиняемых.