Уставший Никита, уже за полночь въехал в главные ворота своего загородного дома и прошел в свой кабинет. На столе лежала записка.
«Никита Валерьевич, у меня важные дела, я ушла. В гостевом зале работает художница. Сказала, что будет работать, возможно, до утра, заплатите ей, как договаривались, если я не вернусь. Деньги, которые Вы мне давали, я оставила в ящике вашего стола».
– Еще одна художница на мою голову, – Никита с шумом выдохнул и, скинув пиджак, отправился посмотреть на девушку, которая работает в гостиной. Когда он шагнул в зал, то увидел художницу.
– Пикассо? – я стояла высоко на стремянке, на последней ступеньке с кистью в руках, и оформляла небольшой участок листвы на дереве. Я уже заканчивала. Остались последние придирчивые штрихи. Никита рассмотрел картину и, вероятно был в восторге. Еще утром на этом месте была белоснежная стена, а теперь там был водопад, лебеди и деревья с зеленой насыщенной листвой. Я Никиту Валерьевича не услышала, так как в ушах были наушники. Никита откровенно растерялся, но в следующий момент подошел ко мне…
Когда он коснулся моей ноги, я обернулась и, увидев Никиту, испытала шок. Сказалось и недоедание, и переутомление, и испуг. В итоге, я как девушка восемнадцатого века, просто отключилась. Я прикинула, сколько переломов я сейчас получу и даже мысленно представила, как мне будут накладывать гипс. Я потеряла сознание раньше, чем ощутила удар от падения…
***
– С ней все в порядке, Никита Валерьевич, – но вы правильно сделали, что сообщили. У девочки самый обычный обморок от голода и переутомления.
– Спасибо, доктор, – врач поднес тампон с едкой жидкостью к носу.
Я пришла в себя и поморщилась, а еще поняла, что я ничего не сломала, никаких болевых ощущений я не испытывала.
– Юная леди, как Вас зовут? – поинтересовался врач. Это был мужчина, слегка полноватый в красивых очках с серебристой оправой. На вид ему было лет сорок.
– Пикассо, – буркнула я и посмотрела на доктора, – а, Вы ведь врач, тогда Коралина Дмитриевна Зимина. – Я, конечно, не любила свое имя, но врачам и полиции мое прозвище говорить не стоит.
Никита изучающе на меня смотрел, а мне сначала вообще показалось, что то, что я увидела его в том зале, где я работала, это был мираж.
– Коралина Дмитриевна, значит, – с угрозой в голосе повторил мое имя Никита.