Игнорируя пытливые взгляды Вяземского, чародей обернулся к Страбонскому:
– В воске кровь?
Пророк, чуть помедлив, кивнул.
– Наталья Геннадьевна сказала, что это самый точный и проверенный способ.
Архангел сделал почти незаметный шажок к старому товарищу, но Евгений кончиками пальцев коснулся локтя босса.
Ник заглянул обратно в коробку стараясь не обращать внимания на требовательные взгляды присутствующих. Чародей пытался сосредоточиться на знаниях, которыми располагал в области проклятий. Надо было увериться, что все необходимое для снятия проклятия на месте, потому что второго шанса уже не будет. Ответственность сдавила виски и Ник стиснул пальцы на краях коробки. Символичный предмет, отождествленный с жертвой, магический круг, символы, материал…
Чародей развернулся к Вячеславу Леонидовичу и требовательно протянул руку.
– Где текст заклинания?
Вяземский выжидательно посмотрел на старого друга. На губах архангела играла едва заметная гордая улыбка. Страбонский сначала медленно потянулся во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда плотный листок с подпаленными краями. На нем черной тушью было написано несколько четверостиший.
– Приятно, все-таки работать с профессионалами. – любезно откликнулся Пророк.
Не обращая на него внимания, Ник вчитался в текст. Одна из множества разновидностей проклятия на смерть.
– Все в порядке. – кивнул наконец чародей.
Серегин захлопнул коробку и отскочил словно баскетболист с мячом.
– Ну что же, убедился? – вздохнул Страбонский.
Михаил Анатольевич только перекатился с пятки на носок.
– Это точно? – нахмурился Архангел.
Захотелось огрызнуться в ответ, но Ник сдержался.
– Насколько я могу судить, да. – сдержанно ответил он.
Вяземский кивнул и посмотрел себе под ноги. Его поза в равной степени выражала, как облегчение, так и муку.
– Давай сюда, – резко махнул рукой Михаил Анатольевич мелкотравчатому юристу.
Тот с готовностью поднес договор, предусмотрительно подложив папку для жесткости. Голубые глаза бизнесмена быстро забегали по строчкам, в то время как чародей продолжал проводить мысленную ревизию. Точно ли он не допустил ошибки?
Страбонский взволнованно приплясывал на месте. Мир словно поставили на паузу, пока Архангел с педантичностью немца изучал каждое слово. Евгений обманчиво отчужденно смотрел на море. Напряжение пульсировало в воздухе вместе с ударами сердца.