Все молодые парни в Общине были влюблены во Всемилу, но у них не было ни единого шанса завоевать ее сердце, потому что у нее уже был жених – сын старейшины Мирослав.
Всемила и Мирослав были красивой парой, любили друг друга. По крайней мере, мне так казалось. Любовь, предначертанная духами, неоспорима и сильна. Так было всегда. Не могут не любить друг друга такие красивые люди – так мне казалось.
Но как наивны были мои домыслы! Жизнь не бывает спокойной всегда, как лето не бывает всегда солнечным… И вот однажды в Общине появился чужак – вихрастый рыжий парень Григорий.
Григория привела из леса сама Всемила, точнее притащила на себе. Отец потом часто говорил, что Всемила на своих плечах принесла себе погибель. А люди в Общине до сих пор считают, что это был Змей в человеческом обличье.
Григорий жил в то лето в деревеньке Агеево, что недалеко от нашей общины. Он называл себя художником и рассказывал, что в здешних местах проводит какие-то учебные работы, ищет вдохновения и рисует местную природу. Однажды он ушел далеко от деревни и заблудился.
Много дней бродил Григорий кругами по нашим лесам без еды и не мог найти путь. Есть в лесах такие проклятые круги, из которых обычный человек выйти не сможет, как ни пытайся.
Как и выжил городской парень в лесу – не понятно. Но что-то уберегло его и от дикого зверя, и от жадности темных лесных духов. С некоторыми людей такое бывает – они словно отпугивают от себя беды.
Всемила нашла его, когда ходила на дальние луга через Северный лес за целебными травами. Наткнулась на него, лежащего без сознания, испугалась, но потом подошла, наклонилась к лицу, проверила дыхание.
И пожалела его, умирающего, волокла на себе огромное расстояние по лесу до Общины. Мы не пускаем чужаков, но не имеем права прогнать того, кто нуждается в помощи. Община не любит чужаков, потому что они все время приносят с собой беду…
Долго Всемила выхаживала Григория, но постепенно он оживал в маленькой избушке бабки-знахарки Жданы. Изба знахарки стояла на отшибе у леса, Всемила приходила к больному каждый день, первое время кормила из своих рук, давая ему отхлебывать из глиняной чашки наваристый бульон.
Она полюбила его, я сразу же это почувствовала. Что-то в ней неуловимо изменилось: она стала еще красивее, словно сама Луна наполнила ее серебристой, сияющей красотой. Я бегала за сестрой, словно хвостик и замечала, как меняется ее лицо, когда она находится рядом с чужаком. Никогда она с такой нежностью не смотрела на своего жениха Мирослава.