. Третий, небритый крепыш в болоньевой куртке, напоминающий телосложением бывшего спортсмена, выставил на платочек три махоньких гранёных стаканчика. Мятый в шляпе торжественно вынул из накладного кармана пальто рукой разнорабочего, почерневшей от холода, крохотный стеклянный «мерзавчик»
10 водки. Скрытно набулькал «по граммульке» по стаканчикам. Скорбная компания, не чокаясь, выпила за помин души Натальи Николавны Гончаровой. Помолчали. Закусили огурчиками. Свернули платочек.
– Вот же, с-с-сука, какого мужика загубила! – не выдержал трагического молчания работяга в телогрейке.
– Как можно, Пр-р-рокопий Ильич, так похабно выражаться?! – с осуждением прохрипел интеллигент в шляпе. – Сдерживайся, пожалуйста. Мы на историческом погосте Лавры, не на саратовском базаре!
– Пушкин выстрадал Наташу. Со второго раза юная красавица согласилась выйти за поэта. Пушкин тщетно пытался создать свою Галатею, – неожиданно мягким, проникновенным тоном промямлил кряжистый «спортсмен».
– Выстрадал?! Создать Галатею?! – сдержанно возмутился мужик в ватнике. – О чём ты, Ираклий?! У Пушкина таких Галатей по жизни сотня штук накопилась перед дуэлью!
– Господа – хорошие товарищи, – напряжённо пробасил интеллигент в шляпе. – Нам бы лучше помолчать. Чужие могут услышать. Не пойми что, подумать о нас. Успокаиваемся. Медленно, с почтением покидаем скорбное место.
– Осталось у нас? – спросил неудержимый мужик в ватнике.
– По одной! На выходе! – сдержанно ответил Худой в шляпе, звякнул в кармане пальто наполненной гроздью «мерзавчиков». – Остальное – вечером.
Компания расслабилась, последовала на выход за своим предводителем.
Чужие, как раз, всё, что им было нужно, с благодарностью услышали. Сценарист проходил в тот момент, развернувшись спиной, мимо невероятной тройки приезжих, делая вид, что рассматривает надписи соседних надгробий.
– Сотня Галатей?! – хмыкнул на прощание «спортсмен» во след коллеге по путешествиям.
– Сто четырнадцать, – ответил худой в шляпе, – если уж быть совсем точным.
– О как?! Сотня Галатей! – восхитился сценарист неожиданному историческому ракурсу, предложенному свободными путешественниками.
Но это уже была совсем другая история, хотя и с подтекстом для будущего киноромана «ПАСТЕЛЬ ДЛЯ ГАЛАТЕИ».
М У К А
…Офицер оборачивался в гневе.