Известный Алексеев. Т. 6. Избранные стихотворения - страница 17

Шрифт
Интервал



– Неплохо бы отдохнуть! —

    говорит дьявол.

– Пора сделать привал! —

    говорит смерть.

– Мужайтесь, мы почти у цели! —

    говорит рыцарь.

Все трое продолжают путь.


– У меня болит нога,

я очень хромаю! —

    говорит дьявол.

– Я простудилась,

у меня жуткий насморк! —

    говорит смерть.

– Замолчите!

Хватит ныть! —

    говорит рыцарь.

Все трое продолжают путь.

Пират

Триста лет назад

я разозлился

и стал пиратом.

    Плавал,

    грабил,

    убивал,

    жег корабли.


Шпагой

выкололи мне глаз —

    стал носить черную повязку.

Саблей

отрубили мне руку —

    стал запихивать рукав за пояс.

Ядром

оторвало мне ногу —

    стал ковылять с деревяшкой.

Но все грабил,

    все убивал,

    все злился.


Наконец

пуля попала мне точно в переносицу,

и я помер легкой смертью.

Привязали ядро

к моей оставшейся ноге

и бросили меня в море.


Стою на дне,

весь черный от злобы.

Рыбы нюхают меня,

но не жрут.


Стою и припоминаю,

из-за чего я разозлился.


Триста лет стою —

не могу припомнить.

Анна Болейн

Все-таки странно:

дочь ее, Елизавета,

вырастет дурнушкой,

а сама она – красавица писаная.


Я знаю,

что ее ждет,

но между нами широченная пропасть,

которую не перепрыгнуть.


И я кричу на ту сторону:


– Спасите!

    Спасите Анну Болейн!

    Она же погибнет!


Но ветер времени

относит мой голос

и какие-то испанцы

кричат из шестнадцатого века:


– К чертям!

    К чертям Анну Болейн!

    Пусть погибает!

Фридрих Барбаросса

Как известно,

Фридрих Барбаросса утонул в речке.


Кольчуга была тяжелой,

а Фридрих был навеселе.

И вот результат:

храбрый Фридрих Барбаросса

утонул в неглубокой речке.


Но все же

как могло случиться,

что отважный Фридрих Барбаросса

утонул в какой-то паршивой речушке?


Трудно себе представить,

что грозный, рыжебородый Фридрих Барбаросса

утонул в какой-то жалкой канаве!


Нет, просто невозможно себе представить,

что сам бесподобный Фридрих Барбаросса

утонул в какой-то грязной луже,

так и не добравшись до гроба господня!

В ту ночь

В ту ночь мы слегка выпили.


– Вот послушай! – сказал Альбий. —

    «Паллы шафранный покров, льющийся к нежным стопам,

    Пурпура тирского ткань и сладостной флейты напевы»[1].


– Неплохо, – сказал я, —

но ты еще не нашел себя.

Скоро ты будешь писать лучше.


– Пойдем к Делии! – сказал Альбий,

и мы побрели по темным улицам Рима,

шатаясь

и ругая раба

за то, что факел у него нещадно дымил.


– Хороши! – сказала Делия,

встретив нас на пороге.