Милютина стрельнула в ее сторону пронзительным взглядом карих глаз, но промолчала, оставшись верна своей выдержке.
После завтрака стали обсуждать планы на день. Нина Агафоновна решила прогуляться в лес на разведку, Александр Христофорович собрался на рыбалку, а Павел в Утёсово на почту позвонить по межгороду, а заодно и прошвырнуться по поселку городского типа. Егор изъявил желание познакомиться с местными сверстниками, а Марину ждали кое-какие хозяйственные дела, потом она тоже собиралась куда-нибудь прогуляться. Словом, новоиспеченным дачникам было куда девать время.
Появление Шельмы и ее зловещие предсказания, конечно, взбудоражили Полянск, но уже не так сильно, как поначалу несколько лет назад.
– Вот проклятая старуха! – в сердцах проговорила Коробочка. – Вечно пророчит всякую дрянь!
– Во-во, Ванга местного разлива, – поддакнул зять.
– Кто, кто? – оторвалась от мытья посуды теща.
– Да Ванга, ядрить ее, предсказательница из Болгарии. Мне про нее Вовка Рулеткин рассказывал.
– А он-то откуда знает? – с подозрением спросила Цепкина.
– А леший разбери! – махнул рукой Амфитрион. – То ли по ящику видел, может в газете читал или услыхал от кого.
– Экие вы грамотные, – беззлобно пробурчала Коробочка. – Я вот о такой отродясь не слыхала, – и вернулась к прерванному делу.
Таисия Игнатьевна отнеслась к предчувствиям Шельмы-Марфы более серьезно. Она уже успела убедиться, что цена им не грош в базарный день. Поэтому, когда события развернулись в предсказанном русле, психологически она была к ним готова.
Ольгу нашли через три дня. Она лежала на дне тридцатиметрового обрыва. Первой заметила ее отсутствие бдительная Симагина и тут же поделилась с Ленкой и Таисией Игнатьевной. Ленка предположила, что она уехала в город, никому не сказав, что было вполне возможно.
Симагина склонялась к тому, чтобы заявить в милицию, но времени прошло недостаточно, да и подозрительных фактов никаких не было.
Обнаружил ее Бецкий – опытный грибник и ягодник. Из дома Симагина он по совету хозяев позвонил прямо в Лугу, минуя утёсовскую милицию, и колесо правосудия завертелось.
– Входите, входите, Полина Андреевна, – Ермолкин с одобрением смотрел на статную женщину в брючном костюме лет двадцати семи-двадцати восьми.
Приветствуя ее, он даже поднялся со стула, чего почти никогда не делал, когда входили подчиненные.