Для людей возможность коммуникации имеет колоссальное значение. Без нее нам трудно было бы понять, что можно съесть, не рискуя здоровьем, как избежать опасности, кому доверять и т. д. Хотя принято считать, что сегодня эффективная коммуникация важна как никогда, она была критически значима и для наших предков, которым нужно было общаться друг с другом ради охоты и собирательства, воспитания детей, формирования союзов и передачи разного рода технологий[78]. Наши сложные речевой и слуховой аппараты, служащие, без сомнения, совершенной вербальной коммуникации, являются по меньшей мере столь же древними, как анатомически современные люди, – им 300 000 лет. А тот факт, что неандертальцы, с которыми наши эволюционные ветви разошлись более 600 000 лет назад, по всей видимости, имели такое же анатомическое оснащение, заставляет предположить, что вербальная коммуникация значительно старше[79].
Начиная с самой ранней стадии своего (до)исторического пути люди извлекали из взаимодействия друг с другом огромные преимущества, но вместе с тем находились под угрозой злоупотребления им. Больше, чем любой другой вид приматов, мы рискуем оказаться обманутыми и управляемыми коммуникацией. Существование всякой эволюционно значимой проблемы создает давление естественного отбора, благоприятствующее, в свою очередь, развитию когнитивных механизмов ее решения. Это относится и к коммуникации со всеми ее потенциальными выгодами и угрозами.
Действительно, ставки здесь настолько высоки, что было бы странно, если бы мы не выработали специализированные когнитивные механизмы, работающие не только с потенциалом, но и с опасностью общения. В статье, опубликованной в 2010 г., исследователь когнитивных процессов Дэн Спербер и несколько его коллег (включая вашего покорного слугу) назвали эти механизмы