Не помню, сколько восклицательных знаков было в моем письме друзьям, но только на следующий день мы с моими партнерами Бауыржаном Исабаевым и Асхатом Омаровым уже увлеченно обсуждали собственные спортивные планы. В конце концов, если все эти люди смогли – почему мы не сможем?!
На самом деле сигналы на тему Ironman я начал получать еще раньше. Знаете, как это бывает? То где-то в прессе что-то мелькнет, то знакомый вдруг мимоходом упомянет, то на пробежке во время заграничной командировки вдруг заметишь майку с логотипом Ironman. Возможно, эти сигналы звучали и раньше, но я их не слышал, поскольку все мои спортивные амбиции были сосредоточены на Дакаре. Но теперь стало ясно, что в любительском режиме я достиг в ралли-рейдах потолка, а чтобы брать новые высоты, нужно полностью уходить в спорт и фактически менять профессию. Я решил взять паузу, и мое сознание стало искать новые вызовы. Пауза затянулась на год. Тут-то я и стал различать: Ironman… Ironman… Ironman…
До того дня я никогда не бегал больше 6 км: мешала травма, которую я получил еще в студенческие годы. У меня был перебит берцовый нерв – из-за этого большой палец левой ноги был спазмирован и зажат на протяжении 25 лет. Я пару раз показывался врачам, но они говорили, что с этой проблемой легче смириться, чем ее решить: операция такого рода рискованна. И я следовал их совету. Жить эта травма действительно не мешала.
Но, как только я задумался об айронмене, я полетел в Германию к одному очень хорошему хирургу. Он меня осмотрел и сначала сказал примерно то же самое, что наши врачи. Но я настаивал. И тогда он ответил:
– Да, мы можем это исправить, но придется пожертвовать одной фалангой. Тебе это нужно?
– Я хочу бегать.
Чтобы не трогать нервы и сухожилия, немецкий хирург предложил укоротить, отпилить фаланги большого пальца и срастить их в одну цельную, но совсем короткую. Зато дать ход заклинившей на много лет стопе. «Но не рассчитывайте на чудо, все-таки за столько лет нога и осанка сильно деформировались, – предупредил врач. – Бегать сможете, но вряд ли марафоны».
Успокоил, блин…
В общем, операция, металлические штифты, швы, слезы, сопли, костыли, реабилитация…
Через два месяца после операции я начал с небольших пробежек и решил все-таки готовиться к марафону. Представляю, как бы этот врач удивился, если бы узнал, что уже через шесть месяцев после операции я пробегу свои первые 42 км, потом сделаю айронмен, а еще через год – Кону.