Летом 1936 года узбекский писатель Абдулла Каххар (1907–1968) опубликовал в сатирическом журнале «Муштум» («Кулак») короткую новеллу под названием «Воры»[1]. Сюжет рассказывает о том, как типичные мусульмане Средней Азии добивались возмещения убытков во времена царской власти. «Воры» представляют собой нравоучительное повествование о старике, который безуспешно добивается от колониальной бюрократии возвращения своего имущества – украденного вола – и оказывается в самом центре перипетий властных отношений. Сюжет новеллы прост. Старуха, «поднявшись чуть свет замесить тесто», заглядывает в хлев и обнаруживает, что пропал вол. На ее крики прибегает муж, Кабылбобо. Тотчас же он понимает, что животное увели через дыру в стене хлева. Любопытные соседи приходят поглазеть. Среди них есть яркая фигура – безносый человек с изуродованным лицом, пятидесятник (элликбаши), то есть главный над пятьюдесятью дворами. Именно в этом персонаже мы начинаем разглядывать контуры колониальной системы правосудия. Из разговора с элликбаши мы понимаем, что надежды Кабылбобо на восстановление собственности зависят от поддержки ряда чиновников, как узбекских, так и российских, и от их желания выслушать его историю. Следующие отрывки иллюстрируют обычный опыт колониального подданного в русском Туркестане, обратившегося за возмещением ущерба[2]:
Подошел сосед Кабылбобо – безносый элликбаши. Войдя в хлев, он внимательно оглядел пролом и столб, к которому привязывали вола, зачем-то покачал его, все осмотрел и, наконец, сказал гнусавым голосом:
– Никуда ваш вол не денется, найдется!
Тщательное обследование, которое произвел в хлеву элликбаши, и особенно его слова вселили в Кабылбобо надежду.
Старик заплакал.
– Да пошлет вам аллах здоровье… Вол-то был пегий…
Горячо споря о том, как, когда и каким орудием вор проломил стену, в какую сторону увел вола и на каком базаре нужно его теперь искать, люди стали расходиться. Шум утих. Жена Кабылбобо перестала плакать, и в глазах ее, устремленных на элликбаши, затеплилась надежда…
Элликбаши еще раз пошел осмотреть пролом. Сложив руки на груди, Кабылбобо, плача, последовал за ним.