После этого разговора я ни плакать, ни даже всхлипывать не могла. Меня словно второй раз лишили любимых родителей.
Всю ночь я просидела у окна, так и не сомкнув глаз. Будто прощалась, вспоминала свою маленькую уютную кровать в детском доме, нашу шумную комнату на четверых и задиру Федора, который вечно придумывал что-то новенькое. Утром, не проронив ни слова кроме бесцветного «здравствуйте» вышла к родителям и съела весь завтрак. А потом стала приспосабливаться к своей семейной жизни.
Терпела новую школу, уроки музыки и трагические вздохи преподавателя.
Растягивала в улыбку губы на фотосессиях.
Старалась быть благодарной и молчать… молчать всегда, когда от меня не требовали ответа.
И не мешаться под ногами.
Последнее стало самым простым и любимым. Когда не было никаких занятий, я смело убегала в домик охраны. Рисовала там по часу. Иногда по два. Не думала ни о каком заграничном колледже или закрытой школе.
Мне было нормально… даже хорошо. До сегодняшнего дня.
Мысль о наказании начальника охраны и запрете на рисование, словно подножка, резко вернула меня в настоящее.
– Как-нибудь переживу, – попыталась я успокоиться.
– Буду рисовать в школе, – попробовала обмануть себя.
Но самовнушение не сработало. Всю ночь я прокрутилась в кровати без сна. Вспоминала то цветные карандаши, подаренные СанСанычем, то жуткую овчарку охраны. А утром, когда спустилась вниз, с трудом сдержалась от радостного крика.
Такого просто не могло быть в моей жизни!
Я ничем не заслужила, но…
… с чашкой кофе в одной руке и с дорогущим комплектом для рисования в другой посреди холла стоял мой вчерашний спаситель. Такой же красивый, высокий и потрясающий, как вчера. А Татьяна Егоровна рассыпалась перед ним в похвалах и обещала сделать из меня настоящего художника.
Девять лет назад
Лера
Совершеннолетие буквально застигло меня врасплох.
После нескольких частных школ, аттестата с отличием и новой успешной выборной компании «отца» в жизни, наконец, случился маленький праздник. Моим мнением впервые поинтересовались – спросили, в какой вуз я хочу поступать. И я, не веря своим ушам, ответила: «В медицинский».
Как так получилось, что «родители» согласились, осталось для меня загадкой. Возможно, очередному пиарщику надоело придумывать будущее для дочери депутата. Возможно, мое желание впервые совпало с «политикой партии». Возможно, «родители» наконец смирились с тем, что музыкант из меня не получится.