– Я и писать могу, – хмыкнул Никитка и впервые задумался, почему он понимает зверят. – Только на каком языке, вот в чём вопрос?
– Лучше, конечно, на нашем, на обыкновенном, но за знание мёртвых языков Колючий и Бобрик тебя тоже уважать станут. Вон учёный Альбинос – настоящий паразит, зато какой-то латанью владеет.
– Латынью, наверное, – поправил Никитка.
– Может, и латынью, только на фига она в Арбузовке, если в нашей библиотеке книг на ней не писано?
– В Арбузовке есть библиотека?
– Да, во-о-н вход в погребок, видишь? – Жорик указал на неприметный холмик с выступающей из земли дверцей.
– Вы что же, книги, как консервы, в сыром погребе храните? – усмехнулся Никитка.
– Книги мы сберегаем в хранилище, – обиженно засопел Жорик. – Оно камнем выложено и с вентиляцией. Там сухо.
– Подземное каменное книгохранилище?! – окинув взглядом убогие деревянные постройки Арбузовки, удивился Никитка.
– Вот именно, – гордо выпятил грудь Жорик и важно добавил: – Старинных рукописей там видимо-невидимо – в жизнь всех не перечитать.
– Рукописные книги? – Никитка присвистнул. – Откуда же столько?
– Сию тайну от ежа узнаешь. Колючий – знатный книгочей, он у нас за библиотекаря, – не ведая точного ответа, уклонился Жорик.
Друзья устало подкатили тачку к кухне и передали десерт чумазому поросёнку в поварском колпаке.
– Опять ты, Жорик, неполную тачку прикатил, – посетовал деловой поросёнок и бросил укоризненный взгляд на бессовестного соплеменника. – Пользы от тебя – как от Альбиноса.
– Альбинос вообще не работает, – возмущённо засопел Жорик, – а я с утра тружусь как пчёлка.
– Трутень ты, а не пчела, – раздался сбоку противный голос с хрипотцой.
Никитка повернулся и увидел опирающуюся на деревянные костыли высокую худую белую крысу. Левая нога обута в драный лапоть, правая согнута в колене и босая, с загнутыми грязными когтями. Крыса, презрительно кривясь, смотрела на Жорика сквозь круглые тёмные стёкла солнцезащитных очков. Ехидное выражение усатой морды не оставляло сомнений в испытываемых крысой к Жорику чувствах. Кабанчик, очевидно, тоже не симпатизировал учёной крысе.
– Чаво умничаешь, инвалид-бездельник? – показал клыки Жорик и угрожающе двинулся на Альбиноса.
– Убогого обидеть может каждый, – смиренно вздохнул Альбинос и заботливо осведомился: – Пятачок уже не болит?