СПИСОК
И больше ничего, Тим перевернул страницу и увидел имена и фамилии, рядом стояли даты, видимо год рождения. Далее были еще два или одно имя, мужское и женское, судя по всему. Тим решил, что это имена родителей или родственников, затем шли школы. Судя по датам рождения, список состоял из детей. А дальше шла полная ерунда: после названия школы он ставил двоеточие и просто перечислял имена, иногда с фамилиями, иногда без. А потом все заново с новой строчки: имя, фамилия, дата рождения, два или одно имя с такой же фамилией, школа, двоеточие и перечень имен. Так всю тетрадь. Очень много имен, подписанные школой и датой рождения, были зачеркнуты. Некоторые Тим узнал, это имена жертв, по крайней мере, на первых страницах. К концу зачеркнутых имен становилось меньше, более того, даты рождения шли ближе к настоящему, то есть это еще совсем малыши. И кое-что еще, практически под каждым именем ребенка были выведены разные слова: «насилие», «пожар» ,«автокатастрофа», «смерть брата» – огромное количество слов обозначающих несчастье или катастрофу, кое-где фразы повторялись. Тим не мог понять, что это, точно не способ убийства, потому что каждого из них маньяк убил ударом по голове.
– Вот долбанный псих! – сказал он пустой камере. Он ведь говорил что не помнит точное количество убитых детей, но они все записаны тут.
А самое главное, что чем дальше Тим перелистывал страницы, тем больше там было незачеркнутых имен, к концу тетради все имена остались без полосок сверху, эти дети живые, но все они находились тут, в его списке. И как же полиция не нашла эту тетрадь раньше? Как же он утаил ее от них? Но все просто, ответ поджидал его на последней странице. Дэвид написал: «Этот дневник я стал вести уже в камере». И на следующей строчке: «Оставь, не выбрасывай».
– Гребанный психопат!!! – заорал Тим и тут же понял, что на его вопли сейчас прибежит охрана. Он закрыл тетрадь, сунул во внутренний карман пиджака как раз за секунду до того, как в дверях показался рослый мужик с туповатым выражением лица.
– Сэр, все в порядке?
– Да, все отлично, – ответил он и ушел.
Тим проснулся и не сразу понял где находится, вокруг темно. Пару минут глаза привыкали: он то закрывал, то открывал их. Когда он не дал своему мозгу провалиться дальше в сон, то различил свою комнату. Хорошо, как минимум, то, что он до нее добрался. Последнее время Тим часто просыпался в три часа ночи на неудобном кресле в гостиной перед телевизором, в самой изощренной позе, в какую в здравом уме никогда бы не скрутился. Поэтому он порадовался, что вчера все-таки оторвался от тошнотворных телешоу и дошел до постели. Еще больше он обрадовался, когда рукой под одеялом нащупал руку жены, Тим повернулся на бок и обнял ее, она недовольно покряхтела, но подвинулась ближе. Значит Джимми дал ей поспать сегодня, потому что все чаще, когда он умудрялся поднять свое затекшее тело с кресла и брел в их спальню, Нолу он находил спящей у колыбели их новорожденного сына.