«Я позвоню ему, – решила Рагнхильд, – но не прямо сейчас. Мне нужно некоторое время побыть в тишине. Наедине с домом и памятью о матери, отце, Хенри, Вирпи и Улле. О жизни, которая у меня была и которой больше нет. Никто не знает, где я, поэтому часом раньше или часом позже – не имеет значения. Ну и, конечно, собака. Я должна ее найти».
Рагнхильд поднялась. Для нее вдруг стало очень важно отыскать бедную собаку, если только та еще жива. Еще некоторое время она думала о кухне. О том, что скоро сюда придут чужие люди забрать тело и увидят, в каком состоянии родительский дом.
«Это Хенри виноват, – сказала себе Рагнхильд. – Его позор – не мой».
И все-таки решила проветрить комнаты. Открыла все окна. Искала собаку по всему дому, даже в шкафах. Комнаты наверху стояли пустые. На полу лежали три матраса, и это показалось Рагнхильд странным. Неужели это собутыльники оставались на ночь? Собаки нигде не было.
Рагнхильд вышла на свежий воздух. Стояла на крыльце и глубоко дышала. Нужно найти какую-нибудь лопату, выбросить крысу. Большего она делать не собиралась.
Рагнхильд звала и свистела. Увидела на снегу следы, похожие на собачьи. Может, лиса? В солнечную погоду, когда снег подтаивает, следы становятся нечеткими и читаются с трудом.
Рагнхильд осмотрела хозяйственные постройки – старую будку для хранения инвентаря, дворовый туалет, дровяной сарай. Везде один хлам. Все, что имело хоть какую-то ценность, давно вывезено так называемыми «друзьями Хенри».
Перед домом стоял снегоход. Квадроцикл и лодку они тоже оставили, потому что иначе Хенри не смог бы ездить в магазин за алкоголем. Но трактор, бензопилы, комбайн – давно пропиты. К дворовому туалету прислонен отслуживший свое телевизор. На него капает с крыши.
Рагнхильд устала это видеть, жалеть, сокрушаться. Плюс яркое солнце, на котором невозможно долго держать глаза открытыми. «Мне нужно прилечь», – подумала она. Но где здесь можно прилечь? Рагнхильд подумала о матрасах наверху. Никакая смертельная усталость не заставила бы ее даже коснуться ложа грязных собутыльников Хенри. Уж лучше в сарае, где-нибудь на груде тряпья…
«Сарай, да, – вспомнила Рагнхильд. – Там должна быть какая-нибудь лопата. Я обязательно позвоню Улле, но сначала крыса».
Открыть сарай не получилось – перед дверью с крыш нападало много снега, и он затвердел, как бетон. Рагнхильд прислонилась к стене, пнула сугроб и замерла на полудвижении. С той стороны что-то зашевелилось, заскреблось. Рагнхильд пнула ледяную кучу еще раз, – так, что на ноге заболели пальцы. Сменила ногу.