– А-а-а бабушка, спаси меня! – заорал Нечайка и лихо прыгнул к Горыне на колени.
– Да ну тебя! – Горыня спихнула его. – Нашел бабушку, внучок!
Она в эту суматоху не вмешивалась: сидела себе на дальнем краю лавки, сжимая веретено. Да если бы она принялась так скакать, всю избу развалила бы и печь разворотила. Да и глупо – взрослая девка, восемнадцатая зима!
Кто-то ее толкнул, на нее упали сразу двое парней, веретено выпало и покатилось под ноги.
– Да ну вас, уймитесь! – Горыня подняла этих двоих, держа обоих за шиворот, и поставил на ноги.
– Пусти! – Нечай отмахнулся. – Вилы-то свои убери от меня!
– Так нечего лезть, жихари! – Горыня выпустила их. – Веретено вон у меня укатилось.
В таких делах всегда она была не находчива.
– Хватит, хватит! – замахала руками Лисича.
Потом, задыхаясь от смеха, стала поправлять растрепанные волосы и сбитое очелье. Глаза ее блестели, щеки горели – в суматохе Хотим успел поцеловать ее, и она еще не решила, обругать его за это или сохранить дело в тайне.
– Мы вон веретена разроняли, матери заругают! – принялись преувеличенно возмущаться и другие девушки. – Сидели работали без вас, а вы пришли, сразу все вверх дном!
– У Горыни и то вон веретено отняли, храбрища! – фыркнула Червена.
– Уж прости, Горынюшка! – Нечай размашисто поклонился. – Экие мы колоброды! Ты уж не гневайся, прости нас. Мы ж не по злобе, а по малоумию.
Однако веретено ее нарочно толкнул ногой, так что оно укатилось далеко под лавку. Не лезть же ей туда у всех на глазах! И нитка оборвалась. Баба Оздрава ее бранить не будет, но девки видят. Опять, скажут, у неумехи нашей незадача вышла. А так хорошо начало получаться! За весь вечер ни разу куделю не оборвала, пока этих шишков конетопских встрешный бес не принес! Лучше б их по дороге навцы съели!
Слезы подступили к глазам от обиды, но Горыня стиснула зубы и глубоко вдыхала, подавляя тягу заплакать. Она здесь старше всех, кроме Голованихи, не говоря уж о том, что здоровее – если разревется, то и впрямь будет смешна!
Она могла бы взять этих двух охальников за уши и оттрепать, как пятилетних, но не решалась – на это другая сила нужна. Тогда ее девки и вовсе на павечерницы пускать перестанут – скажут, дылда всех женихов нам распугала. А те и сами не пойдут – кому же приятно бывать там, где его перед девками унизили.