Кровь Люцифера - страница 70

– Мы нашли его уже разбитым пополам, но когда-то это был цельный самоцвет. И взгляните на это…

Он перевернул камень, чтобы показать символ, виднеющийся на кристалле:

Эрин склонилась ниже, обводя линии символа указательным пальцем. Они выглядели так, словно рисунок был вплавлен в алмаз.

– Странно, да? – сказал Джордан, заметив ее внимание к символу. – Такое ощущение, что он всегда был частью камня, а не был вырезан впоследствии.

Грейнджер нахмурилась.

– Я слышала об изъянах и различных включениях в драгоценных камнях, но трудно поверить, что такой четкий и симметричный рисунок образовался естественным путем.

– Согласен, – кивнул Христиан.

Она выпрямилась.

– К тому же я видела такой символ раньше.

Потрясенное выражение их лиц отчасти даже позабавило ее.

– Где? – спросил Бернард.

Эрин указала на книжный шкаф кардинала:

– Вот здесь.

В доказательство своих слов Эрин подошла к шкафу и извлекла маленький томик в кожаном переплете. Она сама передала эту ужасную книгу кардиналу, найдя ее в снегу в Стокгольме после того, как ее обронила Элисабета Батори. Это был личный дневник Кровавой Графини, перечень ее злодейств и жутких экспериментов.

Эрин отошла обратно к столу и открыла ломкую обложку дневника. Ему уже исполнилось несколько столетий, но женщина могла поклясться, что чувствует запах крови, все еще исходящий от его страниц. Она пролистала страницы с изображениями лекарственных трав, прежде чем добралась до описания поздних опытов Батори, где содержались подробные рисунки человеческой и стригойской анатомии. Глаза Эрин скользили по аккуратным строкам, где рассказывалось о страшных экспериментах над смертными женщинами и стригоями, о кошмарных способах воздействия, причиняющих подопытным невероятные страдания и заканчивающихся смертью.

Она поспешно пролистала и их.

В самом конце дневника Грейнджер нашла то, что искала. На последней странице был грубо, словно в большой спешке, нацарапан символ:

Он в точности совпадал с тем, что был виден на камне.

– Что это значит? – спросил Бернард.

– Поинтересуйтесь у той женщины, которая его нарисовала, – ответила Эрин.

Джордан застонал.

– Что-то мне подсказывает, что она не захочет нам содействовать, особенно после того, что сделал с нею Рун. Она не из тех, кто легко прощает что бы то ни было.

– И все же, – не сдавалась Эрин, – возможно, только Рун и сможет убедить ее.