– Твой смех другой, – заметила Лиза. – Ты волнуешься, Черный Хвостик?
– Да, ощущение, будто навсегда уезжаю из дома. Теперь понимаю, каким тяжелым будет расставание летом.
– Начнется взрослая жизнь… Даже думать об этом не хочу. – Лиза шмыгнула носом.
Объявили задержку еще на час. Потом еще… Время подходило к шести, когда я отправила Лизу домой:
– Не переживай, сказали, что через час точно полетим.
Она уехала. Прошло еще два часа. За огромными стеклами аэропорта темнело. Гул людей навевал сон; я задремала в жестком кресле. Проснулась, когда объявили посадку, и с ужасом обнаружила, что пропала моя сумочка. Хорошо, что билет и паспорт, как закладка, лежали в книге, которую я держала в руках. В сумочке остался дневник, открытка с мраморным бюстом девушки (она всегда стояла на моем столе), блокнот с моими стихами, адрес родственников и деньги. Ничего, папа же меня встретит. Я себя успокаиваю, но от страха и смутного предчувствия, что все сложится иначе, чем я хочу, лицо наливается жаром.
В самолете мужчина, сидящий рядом, замечает:
– Долго же нас держали. – Голос спокойный и твердый.
– Да, – коротко отвечаю и открываю Голсуорси, но сейчас переживания Ирэн не могут затмить собственных.
Сосед зашуршал газетой, я взглянула на него. Пожилой (сейчас-то понимаю, что ему было не больше сорока), смуглый. Не могла не обратить внимания на его кудрявые черные волосы, крупный нос с высокой горбинкой, большие темные руки. Позже узнала, что он ингуш.
Когда получала свой чемодан, мужчина оказался рядом. Я сделала вид, что не заметила его. Папы нет. Думаю, опаздывает, вот-вот подъедет, а сама знаю, что это не так. Это-то я и предчувствовала. Тревога охватила меня. Что делать? На улицу выйти боюсь: там темно и чужие люди. Я села в зале ожидания так, чтобы видеть входящих в аэропорт.
Подошел мой попутчик, спрашивает:
– Вас никто не встречает?
– Я жду папу.
Он постоял немного рядом со мной и направился к выходу. Остановился и закурил. Тоже кого-то ждет?
Минут через десять он вернулся ко мне.
– У тебя есть адрес, куда ехать?
– Нет, – еще секунда, и я заплачу.
– Да, дела. Едем к нам. Ночью здесь нельзя оставаться.
«А к незнакомому человеку можно ехать?» – хотела я возразить, но промолчала.
– Ты не бойся. У меня дочка как ты.
«Это еще ничего не значит», – мелькнула мысль.