– Завтра вечером идейные и просители собираются в "Ночном Небе".
– Совещание?
– Они предлагают идеи. На хорошие Око даёт капитал.
– И потом стрижёт проценты, полагаю. Вы так открыли своё заведение?
Он поднялся и взял пустую тарелку.
– Завтра вечером. "Ночное небо". Благодарю за посещение.
Тарелка через окошко отправилась на кухню. Компания в углу, задвинув стулья, шатаясь, потекла к выходу. Я тоже поднялся. Снял с вешалки шляпу и пальто, оделся, вынул из кармана ещё одну мятую купюру и положил её на стойку. Бармен молча переложил её себе в карман.
***
– Кто умирают и кто умерли? – она, как всегда, начала разговор неожиданно.
– Люди, животные. Растения.
– Думаешь?
Она ехидно улыбнулась. Нужно искать подвох.
– Это два разных вопроса? Кто умирает и кто умер. – Она снова улыбнулась, и я продолжил – Умирают живые. А тех, кто уже умер, живыми не назвать.
– Ну конечно, их же уже нет. Но они есть. Кто они?
– Факты, цифры – я бросил пустую бутылку в урну – статистика.
– Человек и есть статистика. Человек как минимальная единица общества.
– В эту схему не вписываются знакомые. Тот, кто умирает в аварии, выигрывает премию и штрафуется за превышение скорости для нас один и тот же абстрактный человек. Но те, кого мы знали, не исчезают в этом плане.
– Исчезают, причём сразу – она легонько передернула плечами – просто нужно время, чтобы это заметить.
– Ты не учла того, что живые тоже статистика.
– Ну да, пожалуй. Поддержка партии, болезни, образованные и необразованные люди.
Значит мы все для абсолютного большинства – набор цифр, иногда с знаком процента на конце. Статистика для статистики. Если ты хочешь разрушить цепочку, сделай что-то великое, и перестанешь быть цифрами.
Станешь буквами.
Вторник, 13 сентября.
К полудню столовую заполнила обеденная суета. Портовые работники забегали сюда перекусить во время перерыва, кто-то под шумок доставал свои бутерброды или другую еду, какую приносил из дома. Свободных столов не было. Я часов с десяти занял угловой столик и периодически заказывал чего-нибудь попить, чтобы не выгнали. Регулярно подходили люди, просились подсесть за свободные места, я разрешал и завязывал разговор, ненавязчиво расспрашивая о том, что им известно. Впрочем, известно им было мало. Я достал из кармана письмо и ещё раз его перечитал.