Марина
Наверное, в свете случившегося глупо было, подъезжая к дому, бояться наткнуться на кого-нибудь из соседей. Стоило мне, достав ключи от квартиры, приложить магнит к кнопке домофона, дверь открылась сама.
– Добрый вечер, – вышедший мужчина кинул на меня мимолётный взгляд. Окажись на его месте женщина, она бы, без сомнений, обратила внимание на то, что помимо пиджака и туфель на мне нет абсолютно ничего. Абсолютно ничего, если не брать в расчёт прозрачные чулки и кружевные трусики, от которых я почти год не отрывала бирку – всё берегла для особого случая. Для особого, чёрт подери, случая!
– Добрый, – сквозь зубы бросила я и поспешила скрыться в подъезде.
Только оказавшись в коридоре своей студии, я наконец смогла немножко расслабиться. Со стоном сняла туфли. Нога у подруги была совсем узкая, и теперь на мизинце моём даже сквозь чулки отчётливо виднелась мозоль.
– Сволочь, – процедила, швырнув клатч на кровать, и принялась расстёгивать пиджак.
От воспоминаний о том, что случилось в окутанном полумраком коридоре, меня снова начало потряхивать.
Что он там сказал?! Что знает о Викторе Марчелло не многим меньше его самого?!
– Сукин сын! – ноутбук, кредит за который мне предстояло выплачивать ещё больше полугода, потихоньку зашумел, стоило ткнуть в кнопку включения.
Плечи, спина, запястье – в тех местах, где этот мерзавец дотрагивался до меня, кожа продолжала пылать. Потерев кисть, я прошлась по комнате, совершенно не представляя, что дальше.
Сунула руку в карман пиджака, но тот, конечно же, оказался пуст, как и второй.
– Ну давай, – прошипела, порывисто расстёгивая пуговицы. – Хоть что-нибудь…
Не особо на что-то надеясь, я добралась до внутреннего кармана. И… Затаила дыхание, почувствовав под пальцами жёсткость пластика, а когда вытащила карточку наружу…
В руках у меня были права. Не просто пластиковая карта, а права, с фотографии на которых на меня смотрел дьявол с серебристо-голубыми глазами. Тот самый дьявол, что оставил на моём теле невидимые следы своих прикосновений и кипящий в крови гнев. Только… Волосы у него тут были куда короче, а черты лица мягче, как и взгляд. Но… Это был он.