– Ты растрачиваешь заложенный в тебе потенциал чародея, – продолжал Саймон, – на всякие глупости.
– Чародеев больше не существует, отец, я уже говорил тебе, что теперь мы все колдуны. Уже несколько десятилетий как.
Не обращая внимания на его слова, Саймон продолжал:
– Пришло время тебе исполнить свой долг перед семьей, Рис. Вот почему я отправляю тебя обратно в Глинн Бедд.
Глинн Бедд.
Грейвс-Глен.
Вивьен.
Не так уж и часто он думал о ней. Прошли годы; роман их, хоть и жаркий, оказался недолгим, и после нее у него были другие, более серьезные отношения.
Но время от времени она ему вспоминалась. Ее очаровательная улыбка. Ее карие глаза. То, как она теребила кончики своих медово-светлых волос, когда нервничала.
Какой она была на вкус.
Нет, определенно не самое полезное воспоминание в эту секунду.
Лучше вспомнить ее злые слезы, руки, скрещенные на груди, джинсы, которые она бросила ему в голову.
Господи, каким же он был мудаком.
Слегка встряхнувшись, он подошел ближе к отцу и поинтересовался:
– Грейвс-Глен? Почему?
Саймон нахмурился, впадины под его скулами углубились.
– Приближается годовщина основания города и колледжа, – произнес Саймон. – Там должен быть кто-то из Пенхоллоу. У твоих братьев, как и у меня, есть другие обязанности, так что это будешь ты. Тебе следует уехать как можно скорее, и я прослежу, чтобы дом подготовили к твоему прибытию.
Он взмахнул изящной рукой с длинными пальцами.
– Ты свободен.
– Нет, черт подери, – возразил Рис, и Саймон выпрямился. Рис был выше шести футов ростом, но его отец, как и Уэллс, были более рослыми, что Рис глубоко почувствовал в этот момент. И все же он стоял на своем.
– Па, – начал он, прибегая к обращению, которым не пользовался с детства. – Ты же знаешь, что вся их история с Днем основателя теперь не имеет к нам никакого отношения, верно? По сути, это вечеринка на Хеллоуин. Ради бога, папа, там продают тыквы, ну знаешь, такие маленькие, раскрашенные. Я думаю, будут задействованы и чучела летучих мышей. Ничего заслуживающего нашего присутствия.
– И все же наше присутствие будет ощущаться, потому что ты будешь там, – возразил его отец. – Каждые двадцать пять лет кто-то из Пенхоллоу должен возвращаться, чтобы укрепить лей-линии, и в этом году этим Пенхоллоу будешь ты.
Чушь собачья.
Он забыл о лей-линиях.