И когда понял это Иван, сразу легче стало.
Он ухмыльнулся, широко перекрестился…
– Помоги мне, Господи!..
Приложился к кружке…
И направился в красный угол – задёрнуть шторки перед иконами.
– Лукерья! – крикнул громко. – Куда запропастилась – не докличешься, когда нужна!..
Выбор был сделан!
…Потому что все ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу.
Послание Павла к Филиппийцам (2,21)
Тем же вечером Воейков уже сидел у Годунова.
– Правильно сделал, Ванюша, что ко мне склонился, – одобрительно и ласково улыбался боярин, самолично наливая подручному хмельного – они говорили наедине, Борис Фёдорович даже коморных слуг не допустил. – Мне такие как ты нужны. Решительные, и чтобы исполняли, не размышляя особо…
Меньшой промолчал. Хотя и царапнула его оговорка про «не размышляя»… Размышлял он, когда доводилось исполнять щекотливые поручения. Другое дело, что всегда умел найти оправдания себе… И продумывал, как защищаться, если вдруг ситуация сложится не в его пользу…
Знал он и то, что ласковости боярина особо доверять не следует. Любого боярина!.. Особенно Бориса Фёдоровича. Он всегда себе на уме оставался, за что и покойный Иоанн Васильевич его особо выделял.
Среди опричников ведь тоже разные людишки встречались. Кто-то на полях сражения насмерть бился, кто-то калёным железом крамолу внутри страны выжигал… Ну а кто-то хитромудрые каверзы изобретал, служил государю Иоанну Васильевичу изворотливостью ума… Все одинаково звались – опричники. А реально – каждый личный урок исполнял!
Давно уж распустил опричную тысячу царь Иоанн. Уж и сам с тех пор отошёл в мир иной. А только по сей день на многих царедворцах стоит опричное тавро. И все знают о том, кто персонально состоял в их рядах.
В тысяче той состояли избранные из избранных! Государь лично знал каждого опричника, каждого жаловал, с каждого и спрашивал.
Кто из опричного войска бестрепетно на битву шёл, на поле брани пал – уважения достойны.
Кто внутреннюю измену пресекал – уважения достойны двойне, считал Меньшой, ибо внешний ворот не скрывается, всегда на виду, а внутреннего попробуй-ка ещё распознай!.. Да и потом – внешнего ворога срубить на поле брани не зазорно, никто после пенять не станет. А вот как выявить, а потом на дыбу вздёрнуть ближнего своего, соотечественника, с которым до того за одним столом сидел, в одной сече участвовал… Опять же, родичи у казнённого останутся, с которыми потом встречаться, в глаза им смотреть – в которых укор непреходящий горит… С сыном или братом казнённого в битву вместе идти, спину ему доверять свою прикрывать… Нет, опричник, который боролся с внутренней изменой, достоин большего уважения, чем рядовой ратник, даже идущий на смертельный подвиг ради други своя!