Они мчались по болотам — еланям — туда, где в лесной гущине затерялась Житная Поляна.
Обуглившаяся собачатина жутко воняла. Дым повис плотной завесой. Леонид выключил газ, распахнул форточку.
Он выпотрошил шкафчик в ванной, отыскал флакон с перекисью, вылил на проткнутую руку. Согнувшись в три погибели над ванной, заскулил от боли. Сердце трепыхалось, словно птица в силке. Из зажмуренных глаз катились слезы. Придя в себя, здоровой рукой он кое-как перебинтовал поврежденную кисть. Достал из холодильника початую бутылку коньяка. Прополоскал рот от остатков горелой собачатины, затем основательно приложился. Спирт приятно обжег пищевод и желудок. Лишь тогда нервишки поутихли. Боль в порванных сухожилиях и задетых лезвием костях чуточку улеглась.
Собачья голова… Джек…
Он сгреб в пакет голову питомца вместе с перепачканным бельем. Спустил в мусоропровод. Туда же отправил сковородку с почерневшим прахом.
Вернулся, упал в кресло. Хлебнул еще коньяка.
Вы ж соттудова с собой вещей никаких не унесли, не прихватили?
Плохая примета – присваивать вещи из брошенных домов.
Егор… как же чертовски прав ты был тогда…
Трясущимися пальцами Леонид взял телефон, набрал номер друга. Длинные гудки. После – автоматическое отключение. Нет ответа.
– Твою мать! – брызгая слюной, сквозь зубы процедил Леня. – Почему ты не отвечаешь, когда больше всего нужен?! Где эта сраная кукла? Куда я ее подевал?..
Вернувшись из поездки в Житную Поляну, он зашвырнул походный рюкзак в кладовку. Хотел потом постирать, да так и забыл. И об игрушке тоже.
Нужно вернуть ведьме хренову куклу – и тогда все встанет на свои места. Наверное…
Рюкзак обнаружился в кладовке под слоем барахла. Леонид помнил, что положил куклу во внешний карман, а потом не вынимал.
Теперь ее там не было.
Егор, ответь, зараза ты эдакая!
Молчок.
Он задумался: как поступить? В вечерних сумерках ехать в те места, чтобы…
ЧТОБЫ ЧТО?! ЧТО ТЫ СОБРАЛСЯ ТАМ ДЕЛАТЬ БЕЗ ЭТОЙ БЛЯДСКОЙ КУКЛЫ?
Тупик.
Так… так-так… Выпей снотворного. Поспи хотя бы пару часов. Дождись утра…
Жаркая, удушливая ночь на исходе августа. Окно открыто настежь. Легкий ветерок проникает сквозь москитную сетку, но приносит не облегчение, а ядовитые пары с болот. После короткой тошнотворной полудремы жажда бесцеремонным рывком выдергивает Леонида обратно в темный, потный мир бессонницы.