– Потом… – сказал он сам себе.
Пошли по железному лабиринту – след в след, как велел датчанин. Местами здесь и действительно… разом накроет железная лавина! Хор-рошее место для тайников!
Далеко идти не пришлось. Густав, кошкой взобравшись наверх к одному из окошек по качающемуся под ногами металлу, показал пример, и через минуту мы осторожно выглядывали сверху, стараясь не прислоняться к грязному стеклу.
Не сказать, что внизу шатаются толпы вооружённого народа, но мелькают, и все, что характерно, с оружием! Выстрелы тоже слышны, хотя и редко. Ну да понятно… Против массы вооружённых матросов, подкреплённых корабельными орудиями, гражданские не вытягивают при всём желании. Благо, стоянка военных судов достаточно далеко, и серьёзных сил красных здесь не должно быть по определению.
– Ночью пойдём, – тихо сказал датчанин, спустившись вниз.
– Ночью пойдём, – достав трубку и кисет, повторил он, когда мы вернулись к остальным, – Порт под красными, сейчас не стоит соваться. Пройти, может быть, и пройдём…
Он пожимает плечами и замолкает, раскуривая трубку и давая остальным самим оценить риски. Решаем переждать.
… а я только сейчас начал нормально дышать. Сразу ушли куда-то морально волевые, и пришла слабость, желание свернуться калачиком, а ещё – холод. Я же, оказывается, насквозь промокший!
Ругаясь на всех известных языках, берусь за чемодан, прислоненный к старому, наполовину разобранному станку, и…
… батюшки! Пулевых отверстий более полудюжины, а поверху – там, где была бы моя голова, изрядный кусок кожи располосован, не иначе как осколком! В образовавшуюся дыру вывалилось бельё, да торчит уголок учебника, будто обрубленный топором.
Холодно… быстро убираю лямки, расстёгиваю ремни, и вспоротое брюхо чемодана показывается моим глазам.
– Да чёрт… – вырывается у меня. Внутри – одни сплошны дыры, и мало того – некоторые из них обугленные! Не всерьёз, а так… Но одежда попорчена изрядно.
Впрочем, плевать! Есть сухое бельё, тёплые подштанники и даже свитер плотной норвежкой вязки, и я, не теряя времени даром, начинаю переодеваться, вытряхивая на пол пули. Выбрав сухое место, срываю сырую одежду и кидаю её на ржавый металл, чтобы хоть как-то просушить.
Дрожа всем телом, наскоро обтираюсь простреленными подштанниками и сорочками, приобретающими вид заслуженных половых тряпок. Ещё одна сорочка…