Ещё из тыловых фокусов моего друга удивил факт, что общага числится в Шпаковском «Водоканале» как промышленное здание.
– Ну и что? – не понял я.
– А то! Разница в оплате между жилым и промзданием огромна! А генерал Федоткин дарит её «водянщикам»!
– Зачем дарит?
– Наивный ты человек! – улыбнулся подполковник. – Это раньше взятки давали борзыми щенками. Сейчас другие схемы увода денег. Вся надежда тыловиков – что контроля не будет. Вот и вымудряются. Схема та же, что при тендерах на закупки товаром и услуг. В документах пишется одна сумма, большая, а реально выплачивается меньшая. А разницу пограничные тыловики делят с «гражданскими» торгашами.
Поговорив таким образом и вооружившись ксерами документов, я отправился в шпаковскую общагу. Там, как мне обещал подполковник Величко, должны были собраться жёны лётчиков.
Старая вахтёрша, заметив наше собрание, перепугалась до смерти и позвонила «куда следует».
Этот «куда следует» в лице сразу нескольких тыловиков из Старгополя долго требовали немедленно покинуть «секретный объект». Но, получив отказ, перестали бушевать.
Зато страсти бушевали в лётной общаге-«гнилушке», когда мы вместе с жильцами обследовали тёмные мрачные сырые помещения.
Сначала заглянули в обшарпанную общую кухню.
Элла Савостина, жена офицера, показала на древнюю растресканную газовую плиту:
– Ветхость такая, что постоянны утечки газа! Однажды зажгла конфорку, и сразу – взрыв! Обожгла руки. И волосы обгорели! Но даже таких пожароопасных конфорок – всего 3 на весь этаж. Представьте, что творится каждое утро, когда чайники надо ставить! А обед как готовить?
– Перебои с водой постоянные! – подключилась к разговору жена командира звена вертолётов Лиана Адакина. – А ведь надо и помыться, и постирать, и обед приготовить. На мне – муж и двое детей.
Она горько усмехнулась:
– Знаете, как приходится мыться? Воду носим с улицы, за тридевять земель, из водопроводной колонки, вёдрами! Нагреваем кипятильником в таком же ведре. Не поверите! Одна женщина стоит на стрёме, прикрыв чем-нибудь дверной проём в умывальнике, а другая в это время плещется в допотопном корыте! То же самое проделываем с детьми.
– А что же душ? – удивился я.
– Сходите, сами посмотрите! Это не душ, а слёзы! Горькие слёзы!
Мы сходили, посмотрели.
Действительно, горькие слёзы: