– Не говори «никто», Джанапутра, ибо никто не может верить или не верить во что-либо, и когда говорят «никого нет», еще продолжают думать о ком-то, – ответил ягуароподобный Пурусинх. – Были дни, когда хранители Майятустра-дхьяны безраздельно правили этой страной. Они обладали величием и славой, и где они теперь?
– Как можешь ты радоваться нашему горю? Хранители Майятустра-дхьяны сдерживали еще большее зло и коварство, пока их не уничтожил Парамаджана! – от произнесения этого имени Джанапутра сжал кулаки. – Одни говорят, что он был ягуаром, другие говорят – человеком. Одни говорят, что я его сын, рожденный от противоестественной связи, другие распространяют вздорные слухи о том, что я был зачат и выношен моей матерью непорочно.
Внезапно царь Джанапутра выдохся. Он упал, как подкошенный, скрывая в песчаной земле слезы. Даже сам Пурусинх не знал, чем его можно утешить, и тогда он протянул ему руку и сказал:
– Встань, сын человеческий, в этом нет твоей вины. Всякая причина порождает множество следствий. Мы являемся причинами всех миров, и мы же – следствия этих причин. Развоплощение Майятустры стало причиной гибели хранителей Майятустра-дхьяны, а также причиной твоих несчастий, но это послужило и причиной твоего рождения. Что бы там ни говорили полулюдины, им никогда не постичь этой тайны.
– Тебе известна тайна моего рождения? – спросил Джанапутра, поднимая голову.
– В тайне твоего рождения сокрыта первопричина этого мира, а в ней сокрыты тайны многих других миров. Если не установлена первопричина существования всего сущего, борьба со злом будет порождать другое зло. Но если первопричина установлена, зло теряет свою силу.
Истощенный аскезой и многодневным чтением мантр, царь Джанапутра ухватился за лапу Пурусинха и поднялся, до сих пор не веря своим глазам, в которых отражался прославленный первопредок ягуаров. Он больше не ужасался этих острых клыков, которыми Пурусинх пожирал полчища врагов, и этих длинных когтей, которыми древнее божество пробивало насквозь грудные клетки даймонов Сатананты, разрывая падшие души в пламенеющие клочья.
Джанапутра, никогда не видевший своего отца, догадался, что это был он – его отец, дела и поступки которого всегда казались ему превыше всякого разумения. Он ощутил, что внутренняя сущность Пурусинха и его отец Парамаджана были одной и той же личностью. Временами он его ненавидел, а временами… считал единственным доступным подтверждением существования Всевышнего.