– Стивен Кинг. «Мертвая зона». Улёт.
Гузель посмотрела на мой журнал, на мои вытянутые ноги, едва прикрытые мини- юбкой, открыла по закладке учебник литературы на статье о «Герое нашего времени» и низко опустила к нему голову.
– Оленёва говорит, что это ты Иссу сдала.
– Что- о- о- о?
– Я больше ничего не знаю! – И Зу- Зу отодвинулась от меня.
Я до сих пор помню её ухо оттенка свёкольного отвара с заложенной за него тёмной маслянистой прядью. Если память – это цифра, а эмоции – это биохимические реакции, то объясняется ли моё сегодняшнее безжалостное и спокойное созерцание прошлого признаком полнейшего отупения моего мозга?
Когда после двух уроков ничегонеделания я отправилась в буфет, а после него возвращалась в кабинет физики, то сразу заметила, что возле «моей» стенгазеты наблюдается какое- то подозрительное движение пятиклашек и непонятный шум. Поперек белого ватманского листа с моей фотографией и поздравлением красовалась яркая малиновая надпись: «Предательницам позор!» Наших возле газеты никого не было.
Я рыкнула на самого громко смеющегося мальчишку, сделала «козу» вихрастому парнишке, заоравшему: «Атас! Это она!», отодвинула в сторону озадаченных близняшек с одинаковыми бантами и обкусанными пионерскими галстуками и сдернула газету со стены. Предъявив ее в классе, я громко спросила:
– Кто это написал?
Динамо- машина на столе для опытов независимо молчала в косом солнечном луче. На доске белели нестертые формулы с прошлого урока. Все подняли на меня головы, но Оленёва, как ни в чём не бывало, сидела на своем месте и доставала из портфеля тетрадки. Я подошла к ней и взяла сзади в горсть гладкую шерсть её платья вместе с красивым кружевным воротником.
– Твоя работа?
Она задохнулась от неожиданности, замахала руками, крича: «Ты что, с ума сошла?», а все вокруг будто онемели и молча смотрели на нас.
Я выволокла Оленёву из- за стола, протащила к доске, и макнула ее головой в свернувшуюся трубкой газету на учительском столе.
– Ты написала?
Она уже дико визжала. Все повскакали с мест и окружили нас, но стояли молча, ждали, чем это закончится. Только Кисик сказал:
– Захарка, ну, хватит!
Но я была вне себя от ярости. Я схватила ее за волосы и намотала ее надушенные «хвосты» на кулак.
– Если кто двинется, я её задушу!
Я все макала и макала ее головой об стол.