Молодой сотрудник прокуратуры Егор Аверьянович Абелин заглянул в кабинет начальника именно в эти неприкосновенные минуты. Друз недовольно покосился на Абелина и только рукой махнул на стул – мол, садись да помалкивай. Новости, судя по всему, шли к концу.
На экране появилось безбрежное поле колосящейся пшеницы, колышимой порывами теплого ветра. «Просто картина художника Левитана из школьного учебника „Родная речь“», – подумал Егор Аверьянович. Или та самая картинка в букваре, с которой, как в песне поется, начинается Родина.
И тут в кадре возник человек. Он вошел в волнующееся пшеничное море, задумчиво поглядел на далекий горизонт, потом сорвал несколько колосков и стал внимательно их изучать. Такие кадры Абелин видел по телевизору сотни раз. Телекорреспонденты не терзали себя муками творчества, выбравшись в сельскую местность. Они загоняли начальство в колхозное поле и заставляли теребить колосья. Все это называлось «Труженики села вырастили богатый урожай зерновых».
Но с этим человеком что-то было не так, и Егор Аверьянович даже не сразу сообразил, что именно. Потом дошло. Человек был негром.
И тут диктор ликующим голосом сообщил, что сей молодой уроженец Африки после окончания института решил остаться в СССР и теперь работает агрономом в колхозе.
– Ни хрена себе агроном, – прохрипел на этих словах Друз, а Егор Аверьянович вздрогнул – Друз просто дословно угадал его мысли.
– Ладно, чего у тебя там?
Егор Аверьянович, дрожа от возбуждения, доложил, что в ходе расследования одного хищения выяснилось, что преступник, прежде чем проникнуть в помещение, подслушивал за дверью, чтобы убедиться, что там никого нет…
– Ну и что? Что нам это дает? – не понял Друз радости Абелина.
– Как что? Он же ухом прямо к замочной скважине приложился!
– Ну, приложился, – раздраженно сказал Друз. – Тоже событие! А если бы он задницей приложился? Ты бы тоже тут скакал от радости?
Но увлеченный своими соображениями Абелин раздражения начальства даже не заметил. Не до того было.
– Генрих Трофимович, так ведь доказано уже, что строение ушной раковины человека так же неповторимо и уникально, как и папиллярный узор пальцев! Контуры завитка, противозавитка, козелка отличаются абсолютной индивидуальностью! И почти не изменяются при соприкосновении с какой-либо поверхностью! Независимо от силы придавливания!