– Ваш Ланин проходу мне не даёт, почти ежедневно, ходит меня домой поверять и твердит одно, что посадит.
– Не может быть такого, его никто не уполномочивал заниматься тобой. Это функция не уголовного розыска. К тому же он болен сейчас, – не поверил словам Колчака Гридин.
– Вы мне не верите, спросите родственников, соседей. Он даже в день рождения моей матери удумал прийти, когда в квартире было много гостей.
– Извини, я этого не знал. Он ведь у нас лицо привилегированное, пришёл работать с подачи лохматой руки, после расформирования исполкома. Хотя у него было тогда юридическое образование, но опыта работы в органах не имел. А сейчас областное начальство считает его одним из лучших сотрудников нашего управления.
Гридин смотрел в глаза Колчака, не отводя своего изучающего взгляда.
– Мне безразличен ваш майор и будет лучше, если вы оградите меня от его опеки. Я по натуре человек не злой, но если он в подобном духе и дальше будет интересоваться мной, то я прославлю вашего чекиста на всю Россию.
– Будь уверен, от этого я тебя освобожу, – уверенно сказал Гридин.
– Да уж, пожалуйста.
– Только ты больше не разводи его на липовых малявах, на которые он клюёт в заглот до самой прямой кишки. Сейчас он лечит свой фурункулёз и исполняет аллилуйя своему пропавшему мотоциклу.
– Вначале вы меня не поняли, о чем я говорил. Теперь я не понимаю, о чём вы мне говорите, – прикинулся непонимающим Колчак.
– Это пока мои личные догадки, – сказал Гридин. – Я бы тебе знаешь, что посоветовал.
– Пока не знаю, – ответил Колчак.
– Ланин служака. У него и в администрации города и прокуратуре есть свои люди, у которых под рукой расположены влиятельные кнопки. Если быть точнее, то он человек с обширными связями. Ты в его лице врага себе недоброго нажил. Я ему, конечно, запрещу контролировать тебя. Но улица даёт ему большие манёвры, чтобы зацепить тебя на мелочи, за что другому и пятнадцать суток не дадут, а тебя к сроку могут приговорить.
– Если он от меня не отстанет, я его просто убью, можете так ему и передать, – гневно сказал Колчак.
– Серьёзное заявление, – заметил Гридин, выслушав Колчака, – придётся тебя уберечь от убийственной статьи, – пообещал он.
– Да уж, прошу вас? У меня жена молодая, не хотелось бы её подвергать на долголетнее одиночество и себе судьбу омрачать не желаю. Но я могу стартануть со злости, и тогда труба придёт Ланину.